гербовой будем писать на простой. Так и так примерные объемы речки мне известны. Скорость течения не меньше метра в секунду, берем половину от диаметра трубы… и получаем… пи эр квадрат деленное на два… и половину от этого значения… четыре куба. В секунду. В минуту выходит двести сорок тонн воды. Достаточно для того, чтобы вызвать панику. Через десять минут после прорыва в тоннелях будет уже две с половиной тысячи тонн. К такому повороту событий мои друзья не готовы. Несмотря на наличие у них аквалангистского оборудования. Из всего вышеперечисленного следует, что пройденный мной тамбур должен быть надежно замурован. Дабы вода не пошла сюда, а растеклась по коридорам. Сие сделать проще, чем извращаться с проникновением на пульт управления…»
Влад поднялся и пошел обратно.
Добравшись до двери, он несколько минут внимательно изучал запорный механизм. Потом вставил в штурвал разобранный на две половинки посох, упер металлические трубки в косяк, выскользнул наружу и медленно прикрыл люк.
Дверь плотно встала в пазы.
Рокотов, затаив дыхание, повернул штурвал влево. Полуметровый обод прошел четверть круга, трубки соскочили с упора и встали горизонтально.
Биолог подергал штурвал.
Финита.
Люк открывался на него, но теперь стальной овал надежно удерживался ушедшими за косяк трубками. Примитивно, однако чрезвычайно действенно. Будто дверь снабдили щеколдой с той стороны. Теперь люк можно было только вырезать автогеном вместе с косяком. Что при условии толщины металла представлялось безнадежным делом. В советское время на военных объектах не экономили и сталь использовали не худшего качества.
«Вот так-то! — Влад радостно потер руки. — Очередная подлянка готова. Жаль, что я не могу аналогичным образом заклинить внешние люки, ведущие в болото. Тогда вся затея с ракетами потеряла бы смысл…»
Рокотов огляделся и потопал обратно к переплетению гудящих под напором воды труб.
Министр иностранных дел Беларуси Турпал Латыпович Сатыпов чуть не налетел на главу администрации Требуховича, когда с папочкой под мышкой заворачивал за угол холла в Доме правительства.
— Здорово, Турпал, — обрадовался Требухович. — Ты уже вернулся?
— Как видишь, — Сатыпов пожал вялую ладошку главы администрации.
— Что нового в Европах?
— Да ничего, — министр иностранных дел скривился, — принимают на уровне вторых заместителей.
— Поня-ятно, — протянул Требухович, — изменений не заметно… — Сатыпов молча пожал плечами. Какие могут быть изменения, если он представляет нелегитимного с точки зрения Запада Президента! И американцы, и европейцы уперлись в постулат о незаконности проведенного референдума о продлении президентских полномочий Лукашенко и теперь всю работу с белорусскими дипломатами строят именно на этой основе. Не отказывают напрямую, но косвенно дают понять, что предпочли бы иного лидера.
— Лука опять чудит, — Требухович заговорщицки усмехнулся. — Про выселение западных дипломатов слышал?
— Слышал. Мне из-за этого всю плешь проели.
— То ли еще будет…
— У Батьки должны быть основания для такого поступка, — не очень убедительно запротестовал Сатыпов, — не просто же так он указ подписал. И вообще — не дело, когда иностранные посольства находятся рядом с местом, где живет Президент. Вон в Штатах рядом с Белым Домом никого нет, в Англии тоже. Тут я с Батькой согласен. Нечего им в Дроздах делать.
— Что-то ты Луку защищать начал, — недовольно пробурчал Требухович.
— Дело не в том, что я кого-то защищаю. Если Батька ошибается, тут я открыто выступаю против. Сам знаешь. Но просто так, от балды критиковать любое его действие я не намерен.
— Ну-ну… Посмотрим.
— Тут и смотреть нечего, — Сатыпов переложил папку с документами в правую руку. — Думаешь, мне легко с западниками разговаривать? Ошибаешься. Я, считай, по три ноты протеста в день имею… То про журналистов, то о каком-нибудь бизнесмене из совместного предприятия, теперь вот о Дроздах. Голова кругом идет.
— Так подавай заявление об уходе, — хохотнул Требухович.
— Скажешь тоже… Небось своего приятеля Потупчика на мое место поставить хочешь? Осторожнее с ним, тип-то скользкий.
— Никакой он не скользкий, — Требухович слегка поморщился, — и никаких планов на его счет у меня нет. К тому же он со своего поста в правозащитном движении не уйдет. Зря ты так обо мне думаешь…
Сатыпов мысленно рассмеялся. Как же, зря. Нежная любовь главы администрации к разным подонкам из прозападных фондов была общеизвестной. Недели не проходило, чтобы Требухович не сидел в президиуме какого-нибудь сборища брызгающих слюной борцов «за справедливость».
Глава администрации готовил себе плацдарм. На случай, если его скинут с хлебного и необременительного поста. Тогда он тут же перейдет в открытую оппозицию Президенту. Благо, местечко для него давно готово. И не одно. Заместитель председателя наблюдательного совета «Белорусской Правозащитной Конвенции», почетный член центра «Запад-Восток», ответственный секретарь «Хартии 98», шеф-редактор «Народной доли»… Всего не упомнишь.
У Требуховичей это в крови.
Еще во время Второй мировой, когда фашисты оккупировали Беларусь, родственнички нынешнего главы администрации по собственной инициативе пошли на службу к немцам. Два его дядьки стали полицаями, тетка — стукачкой минского гестапо, двоюродный дед прославился активным участием в еврейских погромах. После освобождения Беларуси никто из них не дожил до суда. Дядьев вздернули односельчане, тетушку пристрелил сотрудник СМЕРШа, дедок удавился сам, когда в его дверь стали ломиться милиционеры при поддержке выживших в мясорубке концлагерей Кацнельбогенов, Гринбергов и Луцманов.
Та еще семейка…
В советское время Мише Требуховичу повезло. Не успел он закончить школу, как все документы, связанные с его родственничками, сгорели при пожаре. Кто-то принес в архив две канистры бензина и чиркнул спичкой. Следствие долго билось над раскрытием умышленного поджога, но виновных так и не обнаружило.
Так что биография Миши было девственно чиста. А слухи к делу не пришьешь.
Правду о Требуховичах Сатыпов узнал случайно. Будучи с визитом в Израиле, он встречался с репатриантами, и один совсем старенький дедок поведал министру иностранных дел Беларуси, чей племянник и внук занимает пост главы администрации Президента.
Сатыпов информацию принял к сведению, но не более того. Связываться с подленьким Требуховичем ему не хотелось.
— Перемены неизбежны, — продолжил глава администрации, — долго так продолжаться не может. Рано или поздно Лука сообразит, что к чему. И назначит новые выборы.
— Выборы уже назначены, — удивился Сатыпов, — согласно Конституции.
— Я не об этой бумажке… Нормальные выборы, раньше того срока, что есть сейчас.
— Зачем это Батьке?
— Изоляция республики, мой друг, дело тонкое, — Требухович взял министра иностранных дел под руку. — С каждым днем ситуация все хуже и хуже… Ты знаешь об исчезновении трех журналистов из «АБЖ»[35]?
— Нет…
— То же, что и произошло с бывшей директрисой Госбанка. Вечером были дома, а наутро всех троих нет.
— Постой… Но та ведь была под домашним арестом.
