поручению подельников, гревших руки на таможенной неразберихе, депутаты Государственной Думы, боящиеся понижения собственного статуса, мелкая чиновничья сволочь, рубившая свою копеечку на несоответствиях законов и выбивавшая для своих фирмочек налоговые льготы. К внутрироссийскому хору присоединились и зарубежные «партнеры», у которых обломились проекты по разграблению республики. Лютовали Яблонский, Чубайсенко и примкнувшая к ним банда «правозащитников» во главе с Адамычем, чьи фирмы и фирмочки так и не смогли закрепиться на белорусском рынке.
Даже те, кто на словах был за Союз, на деле пакостили и старались что нибудь выгадать лично для себя. Тот же Прудков, загнавший своими «мудрыми» распоряжениями автозавод «Москвич» в совершеннейший экономический тупик, надеялся за счет мощностей белорусских заводов как то исправить ситуацию. Или «красные» губернаторы, превратившие свои регионы в «черные дыры» для бюджетных денег, уповали на неопытность Лукашенко и возможность год два поживиться дешевыми продуктами, чтобы хоть как то успокоить обнищавшее население. Прикрываясь, естественно, воплями о «славянском братстве».
— Думаю, нет. Наш северо западный округ полностью закрывает Беларусь. К тому же я вам докладывал о «Маятнике»... Можно, ничего не афишируя, расконсервировать белорусскую базу. Лукашенко будет полностью удовлетворен.
— Вы думаете?
— Конечно...
— Что ж, это, понимаешь, нам на руку...
Однако через восемь часов все изменилось. В семнадцать сорок пять на стол Секретаря Совета Безопасности России легло специальное письмо Президента Беларуси, в котором кратко было сообщено о попытке захвата ракетной базы, ее затоплении и выражалось недоумение беспечностью российского Министерства Обороны, не поставившего главу союзного государства в известность о существовании подобного объекта.
Как только за курьером закрылась дверь, обычно спокойный Штази громко выругался. Забористая матерная тирада будущего Президента России была зафиксирована чувствительным микрофоном службы аудиоконтроля правительственных помещений и к вечеру отправилась в архив вместе с другими записями.
Система «Маятник» прекратила свое существование.
Без двенадцати минут восемь в двери щелкнул открываемый замок и в кабинет тихо прошмыгнул Антончик. Хирург поставил свой кейс у стены, тяжело опустился на стул и закурил.
«Нервничает чего то, — подумал Влад, разглядывая стоматолога сквозь проделанную ранним утром малюсенькую дырочку в фанерном заднике шкафа, — не зря я тут остался... Перед встречей с пациентом так себя не ведут».
Антончик докурил сигарету, переоделся в светло зеленый халат, натянул изящную шапочку и открыл для проветривания окно. Он стоял всего в полуметре от Рокотова, и тому ничего не стоило протянуть руку и втащить хирурга в закуток между стеной и шкафом.
Однако рано...
Врач попереминался с ноги на ногу и вновь уселся за стол.
Влад посмотрел на часы.
Восемь ноль восемь.
Посетитель запаздывал.
Антончик горестно вздохнул и зашуршал бумагами. Со своей позиции биологу были видны лишь затылок и часть спины. А также дверь.
Медленно текли минуты.
Стоматолог оторвался от бумаг, выкурил еще одну сигарету, стоя напротив окна и стряхивая пепел на улицу. Чувствовалось, что еще немного — и у врача сдадут нервы. Антончик шел красными пятнами, по щеке стекала струйка пота, руки заметно дрожали.
Восемь тридцать одна.
«А дэвушка нэ прышла...» — съязвил Владислав.
Наконец кто то легонько поскребся в дверь. Антончик метнулся к столу, уселся и изобразил на лице озабоченность предстоящим трудовым днем.
— Да да!
В кабинет вошел улыбающийся молодой парень.
— Здоров, Серега!
— Валя! — стоматолог схватил посетителя за рукав, захлопнул дверь и подтащил к креслу.
— Ты чего?
— Садись! — Антончик взял в руки первый попавшийся инструмент. — Через пять минут главный уже приедет... Ты опять опоздал! У нас совсем времени не остается.
«Педики?..» — предположил Рокотов.
— Да ладно, делов то... — немного неуверенно попытался возразить парень.
— Мне надоела твоя безалаберность! — резко сказал хирург.
Посетитель промолчал. Оправдываться было бесполезно, он действительно опоздал больше чем на полчаса.
— Принес?
— Вот, — Валентин вытащил из нагрудного кармана плоскую коробочку, — три штуки.
— Они точно не отличаются от обычных?
— Йозеф сказал, что нет.
«Не педики. Тогда что? Наркота? Возможно...» — Влад осторожно подвигал плечами, разгоняя кровь перед броском.
— Как реагирует с наркозом?
— Никак. Действие препарата остается прежним.
— Ага. Йозеф уверен, что экспертиза ничего не даст?
— Уверен, — пробурчал посетитель, развалившись в кресле, — ты же сам читал заключение.
— Я страхуюсь. Он должен быть у меня послезавтра.
— Вот на нем и проверим, — неприятно ухмыльнулся Валентин.
— Я тебе пошучу! — вскипел Антончик. — Ты сначала научись не опаздывать, а потом уже веселись.
«Кто такой „он“? — не понял Рокотов. — Йозеф? Ерунда, речь о ком то другом... Неужели Лука? Тогда что же передал этот Валя?..»
— Чо мне Йозефу сказать?
— Правду! — зло выдохнул стоматолог. — Как опоздал, как чуть всю операцию не сорвал... А если б тебя охранники на входе тормознули? Они как раз в половину девятого заступают... Ты об этом подумал? Как бы объяснял, зачем у тебя с собой этот препарат?
— Придумал бы что нибудь...
— Именно «что нибудь»... Знаешь, Курбалевич, зря я с вами связался.
— Так позвони Йозефу и скажи, — насмешливо предложил посетитель.
— Думаешь, побоюсь? Да без меня у вас ни хрена не выйдет!
— Это тебе только кажется, — тон посетителя стал угрожающим.
Антончик помахал сверкающим инструментом перед лицом Курбалевича.
Влад не стал дожидаться окончания спора из опасений, что Курбалевичу удастся уйти. Ему были важны оба. Поэтому он бесшумно выдвинулся из за шкафа и бросился вперед.
Когда десятиместная подводная лодка погрузилась в ледяные воды подземного озера и отправилась в путь по стодвадцатикилометровому маршруту в Грузию, Вагита охватил суеверный ужас.
— Не трясись, — сурово приказал Ахъяд, — через шесть часов будем на месте.
Вагит лихорадочно порылся в кармане.
— Здесь не курят, — процедил Важа.
