Алексей заржал, через секунду к нему присоединился Никита.
Не понявший шутки Шарипов зло сверкнул глазами.
– Вот так-то, – Владислав развернулся к Бахтияру. – Что же касается тебя, то скоро тебе и меряться будет нечем.
Филонов присел рядом с пленником, рывком перевернул того на живот и внимательно посмотрел на его руки. На среднем пальце правой руки у Шарипова был вытатуирован перстень с залитым тушью прямоугольником, означавшим полностью отбытый срок наказания, на безымянном – перстень с трехзубцовой короной и тремя отходящими от нее лучами.
Авторитет.
Левую руку украшало изображение тигриной морды на тыльной стороне ладони. В зоне принадлежал к отрицаловке.
Никита нехорошо улыбнулся подмигнул Владу.
– Ща все будет!
Шарипов почувствовал, как лезвие ножа вспороло его брюки, и забился, пытаясь перевернуться на спину.
– Я тебя в попу – вжик!
И ты больше не мужик! – пропел Филонов.
Бахтияр истошно заорал.
Никита резко расстегнул молнию на вороте комбинезона.
Лежащий вниз лицом Шарипов сей звук идентифицировал как расстегивание ширинки и забился еще пуще.
Филонов поднял с земли короткое округлое полено и пощекотал им сведенную судорогой задницу гордого вайнаха.
Рокотов посильнее прижал Бахтияра к земле, не давая ему обернуться.
– Я тоже буду, – поддержал Никиту Веселовский и вжикнул молнией на кармане своего комбинезона. – Давай разыграем, кто первый.
– Можно, – громко согласился Филонов. – Монетка есть?
– Грязные свиньи!!! – завизжал Шарипов. – Собаки!!!
– Не суетись, – Влад вдавил лицо чеченца в траву. – Мы же не звери. Даже вазелин приготовили.
– Не хочу вазелин! – притворно заныл Веселовский. – Не те ощущения!
Филонов зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться, и показал Алексею кулак. Веселовский пожал плечами.
– Я все скажу, что вы хотите! – зарычал Шарипов, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки биолога.
– Вот это другое дело, – обрадовался Рокотов. – Погодите, ребята… Наш гость испытывает жгучее желание поделиться с нами своими мыслями. Так сколько человек в отряде?
На глубине восьмидесяти пяти метров, когда спасательный аппарат Бестор пошел по пологой дуге вдоль зарывшегося носовой частью в ил корпуса Мценска, в переплетении трубопроводов мини-подлодки что-то щелкнуло.
– Стоп машина! – рявкнул командир Бестора.
Механик мгновенно опустил вниз тумблеры реостатов. Гул трех электродвигателей стих.
– Давление?
– Норма, – бортинженер обвел глазами шкалы приборов.
– Балласт?
– Норма.
– Батареи?
– Норма.
– Напряжение?
– Норма…
– Аварийный запас?
– В порядке.
– Температура в системе?
– Нормальная…
– Тогда что это было? – командир прислушался.
– Хрен его знает, – мрачно выдал механик. – Посудине сто лет в обед. Где-то пробило…
Бестор по инерции прошел еще три десятка метров над еле видным в свете прожекторов серым корпусом АПРК и остановился возле паруса рубки, правая часть которой была смята страшным ударом форштевня авианосного крейсера Адмирал Молотобойцев.
Из ила совсем рядом с субмариной торчала оторванная и искривленная рулевая лопасть.
Это погружение было уже четвертым за сутки.
В преддверии подхода норвежского судна с командой глубоководных водолазов активность спасательной операции возросла. Глубоководные аппараты работали без перерыва, но результата не было.
Несмотря на то что лодка лежала на дне с минимальным левым креном в три градуса, надежно пристыковаться к люку так и не удавалось. Бестор и два Приза раз за разом садились на комингс-площадку, закреплялись, начинали качать воду и спустя час совершали отстыковку, когда кончался запас энергии в старых изношенных аккумуляторах.
Вода из переходного тоннеля не уходила.
Помпы работали с полной нагрузкой, но с тем же успехом их могли и не включать. Форштевень Адмирала Молотобойцева пропорол не только прочный корпус в районе второго отсека атомного крейсера, он еще взрезал трубопроводы экстренной продувки аварийной системы. Так что помпы просто перекачивали забортную воду.
Заявления командования ВМФ о том, что в операции на Баренцевом море используются новейшие глубоководные аппараты, было ложью. Как и почти вся информация, предоставляемая обществу по факту аварии подводного ракетоносца. Спасательные снаряды были выпущены в начале восьмидесятых годов, давно выработали свой ресурс и держались на плаву лишь за счет энтузиазма экипажей и бесконечных ремонтов.
Но адмиралам на техническое состояние аппаратов было плевать.
Их гораздо более заботили возможности перепродать выделяемое кораблям топливо, списать тонны цветного металла и получить откат от фирм, коих они привлекали в качестве посредников при закупках продовольствия для личного состава.
На бумаге спасательные службы были обеспечены всем необходимым. В реальности – финансировались на пять процентов от необходимого объема вложений и постоянно сокращались. Из семи вспомогательных судов Северного флота к месту аварии Мценска смог выйти один Михаил Руднев. Остальные шесть остались стоять у причалов Мурманска и Североморска. Полузатопленные, проржавевшие, с выбитыми стеклами иллюминаторов, с болтающимися на провисших тросах бесполезными спасательными аппаратами…
– Технический баллон! – бортинженер подскочил в своем кресле и ткнул пальцем в круглый белый циферблат, по которому медленно ползла черная стрелка.
– Продуваемся! – командир схватил микрофон. – Экстренное всплытие! Прием!
Бестор затрясло, в балластных цистернах зашипел воздух, свет в рубке мигнул, и аппарат с небольшим дифферентом на нос рванулся вверх.
Механик и бортинженер вцепились руками в подлокотники кресел.
Спасательный снаряд выскочил на поверхность в пяти кабельтовых от борта – Михаила Руднева и закачался на волнах.
Бортинженер крутанул штурвал внешнего люка и распахнул крышку.
Совсем рядом с всплывшим аппаратом взревел мотор катера, и в море плюхнулись трое аквалангистов в черных утепленных комбинезонах.
Бортинженер по пояс высунулся из рубки.
