– Что?! – перекрикивая ветер, завопил старший спасательной команды, свешиваясь через борт катера.
– Пробило трубопровод техзапаса! – накатившая волна швырнула в лицо бортинженеру россыпь соленых брызг. – Еще б минута – и кранты!
– Эх, мать его! – руководитель спасателей стукнул кулаком по ограждению борта.
Аквалангисты быстро продели тросы в проушины на носу Бестора и катер подтащил снаряд к Михаилу Рудневу, где у кранов столпились матросы и технический персонал. Экипаж аппарата перебрался на катер. – Финита, – сквозь зубы процедил механик, кутаясь в поданный кем-то сухой ватник. – На сутки ремонта, если не больше. Отплавались…
Командир и бортинженер промолчали. А у трапа их уже ждал начальник штаба Северного флота Михаил Яцык со свитой из паркетных шаркунов. Вице-адмирал был очень недоволен и даже не пытался это скрывать. Его бравурный доклад председателю правительственной комиссии Илье Иосифовичу Кацнельсону, отдыхающему после долгого перелета Сочи-Москва-Североморск в капитанской каюте крейсера Петр Великий, был безнадежно испорчен.
И, по мнению Яцыка, виноват в этом был экипаж Бестора.
Запыхавшийся Вася Славин доволок тридцатикилограммовый снаряд до места, где были разложены остальные извлеченные из грунта боеприпасы, осторожно положил его на кучку песка и обессиленно уселся рядом.
– Все, последний…
Рокотов оторвался от карты и посветил лучом фонарика на собранный арсенал.
Шестнадцать снарядов от стапятидесятидвух-миллиметровой гаубицы, девять мин от двухсот- сорокадвухмиллиметрового минономета, два десятка килограммовых тротиловых шашек, бухты кабеля в синей и черной оплетке, семь динамо-машин, три радиовзрывателя.
– Не кисло, – Влад достал сигареты и перебросил их Славину. – Только подальше от боезапаса отойди… Интересно, кто ж сюда это все приволок?
– На горбу столько не притащишь, – заявил носатый очкарик Рудометов. – Явно машину подгоняли. Причем не чечены, а наши. Со склада мины со снарядами вывезли и тут поблизости на что-то обменяли. Зуб даю – на водяру. А чичики схрон устроили…
– Точно, – согласился Веселовский.
– Я бы в нашей армии первым пунктом устава поставил запрещение торговых операций с противником на поле боя. По примеру израильтян, – проворчал Рокотов. – Совсем головой не думают.
– А торгашам-то что? – хмыкнул Рудометов. – Не их же подрывать будут. Они приехали и уехали. Следующую сделку где-нибудь в другом месте назначат…
– Козлы, – подвел итог Миша Чубаров.
На бис!
Остаток ночи прошел спокойно.
Наутро выспавшиеся казаки под чутким руководством Влада заложили снаряды и мины в стенах ущелья, по которому к группе Шарипова должен был подойти чеченский отряд, оттащили трупы боевиков подальше от дороги и закопали их в песчаной ложбинке, дабы те не воняли и не привлекали к себе пернатых любителей падали.
Оставшихся троих боевиков напоили водой из ручья, проверили крепость стягивающих их веревок и для большей надежности привязали к одному общему стволу молодого тополя.
Вышедшие на рекогносцировку Фирсов и Рядовой наткнулись на заброшенную бахчу, полную созревших дынь, и приволокли в расположение отряда десяток желтых, истекающих сладким соком плодов.
После скромного завтрака все разошлись по позициям.
Первая группа заняла хребет слева от ущелья, вторая справа, третья, в состав которой вошел и Рокотов, расположилась на каменной осыпи у самого входа в долину. Теперь мимо них не смог бы проскользнуть даже одиночный разведчик:
Задача, которую предстояло выполнить начальнику штаба Северного флота вице-адмиралу Михаилу Яцыку, была непростой.
Даже не непростой, а архисложной и архиответственной.
Яцык должен был заявить на всю страну, что надежд на спасение моряков с Мценска больше не осталось, и постараться обставить свое выступление по государственному телевизионному каналу таким образом, дабы у зрителей сложилось впечатление о непричастности к катастрофе высшего руководства ВМФ и вообще отсутствии чьей-либо вины в произошедшем.
Так, трагическое стечение обстоятельств.
Можно сказать, случайность…
С развитием в стране гласности, пришедшей на смену руководящей роли партии, чиновники из Министерства обороны поняли одну простую вещь – неважно, что на самом деле происходит в армии, а важно, как это преподносится населению. Раньше мухлевали в секретных докладах соответствующим инструкторам и завотделам ЦК КПСС, теперь лгали публично, громогласно и. самозабвенно. При коммунистах слишком откровенно подтасовывать факты не получалось, приходилось хоть что-то делать, опасаясь перекрестных проверок со стороны КГБ и ГРУ.
С приходом же псевдодемократии необходимость в конкретных действиях отпала. Достаточно доверительно побеседовать с допущенными к столу журналистами, поставить гриф секретно на неудобные документы – и можно более не волноваться о том, что кто-нибудь когда-нибудь что-нибудь узнает. А излишне ретивых гиен пера можно угомонить с помощью подельников из прокуратуры, также не брезгующих соучастием в растаскивании государственного бюджетного пирога.
Пирог, конечно, не особо жирный, но при грамотном подходе к его дележу хватает на всех.
Смена Президента никак не повлияла на сей процесс.
Даже несмотря на то, что новоизбранный Глава Государства объявил о жестком контроле расходования средств и борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти.
Все так говорят поначалу…
Верховный, может, и поборолся бы с коррупцией, да кто ж ему даст!
Не на простачков напал.
Государственная машина настолько прогнила и настолько проросла воровскими связями, что любая инициатива Президента тихо умирала еще на стадии подготовки соответствующих бумаг.
Расследованию аварии Мценска и поиску виноватых была уготована та же участь. На место председателя правительственной комиссии чиновному лобби удалось протолкнуть своего верного кунака и, по совместительству, вице-премьера Илью Иосифовича Кацнельсона, который всегда был готов закрыть глаза на любые нарушения, если его карман при этом оттягивался солидной пачкой крупных купюр. А ради спасения собственных шкур Самохвалов, Зотов и Яцык не намерены были скупиться. Илюше уже намекнули на возможность пополнения его банковского счета в Лихтенштейне, и он благожелательно воспринял предложение.
Не впервой…
Оставалось успокоить общественность.
Кацнельсон, естественно, тоже приложит усилия, но первому сообщить печальную весть все же придется Яцыку.
Вице– адмирал собрался с духом и поманил к себе адъютанта, застывшего у дверей.
– Зови…
Капитан второго ранга бесшумно выскользнул в приемную.
Спустя полминуты двери распахнулись и в кабинет втащили несколько софитов и видеокамеру на треноге. Вслед за техническим персоналом на ковровую дорожку ступили гример и бородатый телеведущий программы Зеркальце с простой грузинской фамилией Свинидзе.
Яцык вяло махнул рукой, изображая на лице вселенскую скорбь…
Когда над объективом камеры зажегся красный огонек, вице-адмирал сел прямо и насупился. Гример отступила на шаг в сторону, держа наготове широкую напудренную кисть. Оператор посмотрел в видоискатель и кивнул.
– Нормально.
