— Жопа, — не глядя на коллегу, выдал грубый Дукалис и смутился.
— А в ней — кактус, — подметил наблюдательный Рогов, сделав вид, что не заметил реплики друга.
— Цереус этиопс[4], — прокомментировал сардонически улыбающийся кактусовод Плахов, радуясь тому обстоятельству, что Ларин его не видит. — В смысле — эфиопский…
— Ну так вытащите его! — заскулил капитан, пятясь ближе к столу.
Василий схватился за дно горшка и потянул.
— Ой, блин! — завопил Ларин. — Больно!
— А ты как думал? — сказал Дукалис, отвлекаясь от чтения газетной передовицы, свободной от разложенной скумбрии, где главный редактор «Часа Треф» описывала жизнь своего семейства, состоящего из ее самой и ейного мужа.
Статья называлась «Чаплины наших дней» и изобиловала славословиями в адрес матерых питерских чиновников из высоких кремлевских сфер.
— Придется немного потерпеть. — В голосе Плахова разлился елей. — Иголки хрупкие, не дай Бог обломаются.
— И что тогда? — Рогов приостановил процесс избавления Ларина от кактуса.
— Сепсис, воспаления разные, возможно, гангрена. Или даже заражение крови…
— Гангрена жопы, — опять встрял невоспитанный Дукалис. — Это звучит. Андрюха, ты попадешь в анналы медицины. Твой случай украсит любую энциклопедию или методическое пособие для студентов… Если ты еще минуты три постоишь спокойно, я принесу фотоаппарат и зафиксирую твой тыльный фас для истории.
Рогов отдернул руку от донышка горшка и задумался.
— Вася, да тащи ты его, не слушай Толяна! — застонал измученный Ларин. — Ничего не будет!
— Ты полностью уверен? — подстраховался предусмотрительный Вася.
— Уверен! Я ж медицинский закончил! — Андрей немного слукавил, но тактичные коллеги по РУВД не стали указывать ему на некоторое несоответствие между словами опера и сухими строчками из личного дела Ларина. Из медицинского института нынешнего капитана выперли после третьего семестра, когда он завалил экзамен по историческому материализму.
— Лады. — Рогов прищурился, резко дернул горшок и поставил кактус с окровавленными иголками на стол.
Ларин несколько секунд оставался в прежней позиции, затем медленно разогнулся, ощупал продырявленные во многих местах брюки, повернулся к коллегам и посмотрел на них совершенно трезвыми и грустными глазами. Такой взгляд бывает у коалы, когда его вместо листьев эвкалипта пытаются накормить березовым веником, а если сумчатый медведь отказывается, его лупят ивовым прутом.
Потом взял полный стакан самогона, молча вылил половину себе на ягодицы, тем самым подтвердив свои медицинские познания в области Дезинфекции колотых ран, а остатки огненной воды отправил в широко открытый рот.
— Ну что, полегчало? — Дукалис соизволил отвлечься от мелкого печатного текста.
Ларин шумно выдохнул воздух и удовлетворенно икнул.
— Что ж, — резюмировал Анатолий и протянул руку к стакану. — Штрафную ты принял, перейдем к основной части банкета. Только теперь, чур, без тостов не пить! А то оглянуться не успеем, как все в лёжку…
Собирая в старый полиэтиленовый пакет пустые бутылки, дабы не оставлять в помещении следов «репетиции», Рогов что-то ворчал о плохих временах, когда нормальному оперу даже в праздник и то выпить негде, не говоря уже о том, чтобы сфотографироваться на память с друзьями. При этом он предусмотрительно выложил из стола на видное место новенький «полароид», невесть каким образом попавший сюда и не числившийся среди вещдоков. Обнаруженный фотоаппарат следовало обязательно опробовать, чем сегодня оперативник и собирался заняться.
Но этому благому делу помешало неожиданное появление начальства…
— Где угодно, только не у нас, — возмущался Вася, — полицейские живут как люди. Толян, помнишь, ты рассказывал, как Холмс в тебе пианиста распознал?
— Какой еще Холмс? — вступил в разговор Игорь Плахов, старательно запихивая во внутренний карман пальто непочатую бутылку «Пятизвездной». — Что, очередной авторитет? В законе?
— Да нет, — отозвался Рогов, — мы тут недавно с ребятами на машине времени в Лондон летали, к великому сыщи…
Закончить свое повествование он не успел, так как Дукалис с силой наступил на ногу товарищу:
— Тебе плохо, Васятка? Может, на свежий воздух пойдешь?
— Да я что? Я ничего! — залепетал Вася.
— Раз ничего, то и кончай трепаться. Сваливаем отсюда по-быстрому, пока нас действительно маршировать не заставили, — подвел черту Анатолий, застегивая на ходу куртку и направляясь к выходу. — Совсем забыл, у меня сегодня еще одна встреча намечается. А вы уж, пожалуйста, кабинет заприте, и чтобы через пять минут духа вашего здесь не было.
Последняя фраза донеслась до оперативников уже из коридора.
— Чего это он? — недоуменно спросил Игорь у товарища.
Вася в ответ только пожал плечами — мол, сам не пойму.
Вскоре пакет со стеклотарой был окончательно укомплектован, после чего торжественно отнесен Роговым в туалет, где и оставлен дожидаться уборщицу, для которой выручка от сдачи бутылок была весомым дополнением к прочим подаркам по случаю международного праздника трудящихся и к ее скромной пенсии.
Освободившийся от громыхающей ноши оперативник поправил болтающийся на шее «полароид» и облегченно вздохнул:
— Ну что, Вася, у меня еще целая бутылка осталась. Предлагаю продолжить праздник. Только где?
— Да хотя бы в «Праздрое». Тут рядом, на Комсомольской площади, такая славная чешская пивница есть, — живо отозвался Рогов. — Помнишь, мы туда на прошлой неделе ходили?
Но его товарищ заметил, что пивница работает всего до двух ночи, значит, долго не просидишь. И вообще не на оперскую же зарплату «Вельвет» да «Крушовице»[5] пить.
«Все мы стоим у черты бедности, хотя и по разные ее стороны. Вот если бы к кому-нибудь в гости… Как Дукалис», — подумал Игорь и мечтательно вздохнул. И вдруг вспомнил:
— А что ты там говорил о своем кореше? Ты его, кажется, Холмсом назвал?
Вася на мгновение задумался, потом махнул рукой:
— Аи, будь что будет! Только, чур, Толяну не трепаться. У нас тут такая история с ним и с Андрюхой Лариным приключилась… Кому рассказать — не поверят! Но в гости, правда, звали. И закусь там должна быть классная. В общем, идем, по дороге обрисую подробности. Кстати, как у тебя с английским? Шпрехаешь?
Плахов на всякий случай заверил, что с иностранными языками у него проблем нет — спасибо образованной бабушке. Мол, главное, чтобы закуска была хорошая, после чего поспешил следом за Роговым к лестнице.
Только Вася, вопреки ожиданиям друга, когда они спустились на первый этаж, двинулся не на выход, а вниз, в подвал.
Увлеченные предвкушением скорого праздника, друзья не заметили, как с верхней площадки лестницы зорким взглядом из-под фуражки с золотым двуглавым орлом за ними наблюдает начальник райуправления, задумчиво почесывая натертую дужкой очков переносицу.
Котлеткин, твердой рукой ведя по лабиринту каких-то проулков «козелок» с Соловцом и совершенно невменяемым дознавателем Твердолобовым, сидящими на заднем сиденье, и судмедэкспертом Недорезовым, примостившимся на переднем, весело вещал про своего коллегу-водителя, обслуживавшего второй, и последний остававшийся на ходу, УАЗик РУВД.
— А еще Молодцов неделю назад засосал два стакана соляры.
