— Зачем? — не понял Недорезов. Пили, конечно, почти всё.
Но экспериментальным путем еще прошлыми поколениями милиционеров было установлено, что соляра, хоть и горит, для пития не годится.
Как бензин или керосин. Разумеется, забалдеть можно, но скорее от общего отравления организма, чем от октановых чисел.
— Ха, — выкрикнул шофер, протискивая бело-синий внедорожник, на задней двери которого какой-то непочтительный хулиган из окрестных подростков крупно написал красной краской 6WD[6], в промежуток между покосившимися гаражами. — Так его Мухомор припугнул, что всех мастеров[7] будут по утрам заставлять в трубку дуть. Вот Молодцов и испугался.
— И что? — осведомился Соловец.
— Откачали, — сообщил Котлеткин. — Три дня в больничке провалялся, пока ему желудок промывали.
УАЗ пересек заснеженную, покрытую ледяной коркой пустошь и вырулил на шоссе аккурат рядом с плакатом, извещавшим о приезде в Питер популярной московской музыкальной группы «Химкэ» со своей новой программой, носящей непонятное и двусмысленное название
Опанас притопил педаль газа, и милицейский джип разогнался до ста десяти километров в час. — Но жена недовольна, — громко продолжил бодрый шофер. — Теперь, говорит, после Молодцова в туалет часа три зайти нельзя. Выхлоп, как от холодного дизеля. — Котлеткин заржал.
Тяжелый случай! — согласился Недорезов, перекрикивая рев двигателя и дребезжание изношенного кузова «козелка».
УАЗ пролетел мимо нескольких искореженных машин, перегородивших половину дороги. Возле места аварии суетились спасатели и сотрудники дорожно-постовой службы.
— Вот ведь какая она — дорога! — Пенёк повернулся всем телом назад, отпустив руль и яростно тыча пальцем в боковое окно. — Секунда — и нет тебя!
«Козел» вильнул влево.
Опанас, не глядя, схватился за разболтанную баранку и выровнял машину на трассе, не переставая разглядывать быстро удаляющуюся мешанину покореженного металла, осколков стекла и развороченного пластика.
— Ты что, кореша своего на цепи от бачка в подземелье держишь? — попытался пошутить Игорь, когда они спустились вниз, но Рогов лишь отмахнулся: дескать, сейчас все сам увидишь.
Затем, чиркнув спичкой, он осветил заваленное ломанными стульями помещение:
— Ага, теперь налево. Смотри, осторожно! Васе удалось обнаружить на стене выключатель. Сырой, пахнущий гнилью и мышами подвал осветился тусклым электрическим светом, после чего оперативник уверенно направился к стоящему в стороне огромному контейнеру или, возможно, шкафу-купе, рядом с которым было свалено несколько непонятных ящиков и приборов.
— Так, — сосредоточенно произнес Рогов, склоняясь над этим хламом, — сейчас мы его быстро наладим. Только бы розетку найти, — и деловито начал двигать ящики.
Но Игорь явно не разделял трудового энтузиазма товарища, с сомнением наблюдая, как тот начинает подсоединять к шкафу какие-то провода.
— А током не ударит?
— Не боись, с мастером дело имеешь, — не задумываясь, парировал Вася и тут же, спохватившись, отбросил от себя, словно змею, очередной черный шнур. — А? Что? Как ты сказал?
— Да нет, это я так, просто интересуюсь технологией приготовления закуски, — ехидно заметил Плахов. — Кто-то, помнится, обещал ужин в приличной компании. А ты, часом, не живешь по принципу: «Чтобы иметь, рагу из зайца, нужно иметь как минимум кошку»? Так уверяю тебя — кроме крыс, ты здесь вряд ли что-нибудь обнаружишь.
Слегка обидевшийся Рогов заявил, что «некоторым товарищам» полдела не показывают, а обещанное торжество уже не за горами. При этом он решительно подтянул провод к подвальной лампочке, выдернул ее вместе с патроном и, попросив друга подсветить немного с помощью зажигалки, начал осторожно соединять оголенные концы проводов.
— Ну вот и готово, — радостно констатировал оперативник, закончив свою работу. — Сейчас мы так напразднуемся — закачаешься. — Он распахнул дверцу шкафа, в котором на голубоватых стенах таинственно мигали какие-то лампочки. — Заходи. — Вася откашлялся и изрек голосом вагоновожатого: — Двери закрываются. Следующая станция — «Река Темза»!
— «Уехала навсегда. Твоя крыша», — проворчал Игорь, переминаясь с ноги на ногу. — Ты, может, лучше помаршируешь немного, успокоишься, как Мухомор велел? А я пока, пожалуй, пойду подышу свежим воздухом.
Но покинуть подвал Плахову не удалось, потому что в этот момент со стороны входа раздался твердый голос подполковника Петренко, требовавший, чтобы перед его глазами немедленно предстали нарушители служебной дисциплины и всяческих безобразий, легкомысленно скрывающиеся в недрах райотдела, в то время когда все порядочные сотрудники готовятся к выполнению циркуляра номер два ноля сто пятьдесят.
— Немедленно покинуть помещение! — кричал Мухомор, впрочем не осмеливаясь шагнуть в подвальную темноту, чтобы переломать там ноги среди всякого хлама. — Покинуть немедленно!
Растерявшиеся оперативники затаились возле шкафа-контейнера. Петренко, не дождавшись выполнения приказания, еще постоял немного и, с грохотом роняя сломанные стулья, начал двигаться в темноте.
— Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце село, — негромко прокомментировал Игорь вторжение начальства, — и другие все планеты взяты по тому же делу.
— Кончай трепаться, Игорек, пора валить! — зашептал Рогов, прошел внутрь контейнера и попытался затащить туда товарища. — Да не стой ты, как истукан! Шагай вперед, иначе «неполное служебное» обеспечено.
Думая, что Вася надеется переждать визит бдительного Мухомора в шкафу, Плахов последовал его совету, осторожно прикрыв за собой дверцу и довольно ощутимо ткнувшись при этом спиной о какие-то выступающие детали. Здоровенный шкаф недовольно защелкал, словно реле автомобиля при включении сигнала поворота, но через несколько секунд, показавшихся Игорю вечностью, звуки затихли.
— Ну так что ты мне говорил про «рагу из зайца»? — торжественно прошептал Рогов, затем изрек, как Гагарин: — Пое-е-ехали! — и протянул руку к здоровенной красной кнопке, укрепленной на внутренней стенке шкафа.
Последнее, что успел увидеть Плахов перед тем, как его ослепила яркая вспышка, предшествовавшая ощущению полета, это надпись, красовавшуюся рядом с кнопкой: «Exit».
УАЗ подпрыгнул, съезжая с бетонки на гравийную дорогу, Твердолобов ударился носом о дужку переднего кресла и вышел из забытья.
— Эй, люди! Где это я?!
— Подъезжаем. — Начальник ОУР по-отечески похлопал очнувшегося дознавателя по плечу.
— Кто здесь? — Испуганный Твердолобов начал ощупывать пространство рядом с собой, ибо фокусировка обоих глаз оставляла желать лучшего и перед взором дознавателя мельтешили какие-то серые пятна.
Вдобавок его ощутимо трясло, подбрасывало и подташнивало.
Наконец Твердолобов сообразил, что едет на машине РУВД в окружении коллег по нелегкой милицейской службе.
— Остановите, мне надо выйти!
— Да погоди ты! — Соловец показал пальцем на белеющий за маленькой рощицей двенадцатиэтажный недостроенный дом. — Нам туда!
— Напрямки пройдем! — Котлеткин резко повернул руль вправо, и «козелок», чуть сбавив скорость, устремился к виднеющейся между деревьями просеке.
