полоску, растерянно подняла глаза:
– Откуда ты, нари? Как тебя зовут?
– Зови меня просто – нари, – ответил Хейграст, подхватывая поводья лошади, успевшей обглодать на зависть низкорослому Глупышу ветку куста, и поторапливая сморщившего нос Дана. – Я из Эйд-Мера.
И тут женщина обессиленно заплакала.
– Знаешь, о чем я подумал, когда жена Стаки вспомнила о своих слезах? – угрюмо поинтересовался Хейграст. – Еще немного времени – и лиги семей потеряют своих кормильцев. И некому будет прийти и положить на их столы хотя бы медную монету. Но это не самое худшее.
– А что самое худшее? – спросил Дан.
– Самое худшее, когда те, кто убил кормильцев, принимаются за вдов и сирот, – бросил Хейграст и обратился к стражнику, постукивающему алебардой о мостовую возле угловой башни замка. – Послушай, воин, я ищу лавку купца Бикса. Говорят, он торгует оружием в Кадише?
– Есть такой, – кивнул седоусый стражник, польщенный тем, что его назвали воином. – Правда, не видел я его уже давно. Месяца два или три, уже и не вспомню. Но лавка открыта. Помощник там его заправляет. Хоулм его зовут. Парень молодой, но честный.
– Неужели молодость обычно служит пороку? – усмехнулся Хейграст.
– Не всегда, – сдвинул на лоб шлем стражник, – но о собственной молодости предпочту умолчать. Некому было дурака разуму учить, а то разве стоял бы я в свои годы с этой стальной ерундой на изготовку? Идите влево вдоль стены. Оружейники у нас отдельно, между замком и набережной. Лавку Бикса сразу вызнаете, она самая маленькая и дряхлая, а вот товар там бывает лучший! Это в Кадише всякий знает! На дверях трилистник в желтом круге выведен, не ошибетесь.
– Спасибо, воин, – вновь польстил стражнику нари и направил коня вдоль стены. – Город ухожен, мусор на улицах, скорее всего, после шторма, да с суетой этой не убирается, а вот ров свары засыпали зря. Мостовую устроили. Осадные орудия на мостовой собирать – лучше не придумаешь.
– Ты думаешь, что до этого дойдет? – растерянно спросил Дан.
– Посмотрим, – бросил нари, поворачивая коня. – А вот и торговые ряды. Ну что, Дан, разгадаем загадку меча Арбана? Меч-то и мантию с Острова Снов ученик Арбана Лидд, если помнишь, вынес. Вот бы кого найти! Кому, как не Биксу, указать к нему дорогу?
Хоулм, низкорослый, крепко сбитый, юный свар, встретил посетителей невнятной скороговоркой, что оружия нет: мол, жители Кадиша как с ума посходили, расхватали все мечи, топоры, наконечники, но затем вдруг натолкнулся глазами на меч Хейграста, перевел взгляд на меч Дана, облизал губы, учтиво склонился:
– Я вижу в вас знатоков оружия?
– Отчасти, – буркнул Хейграст, осматриваясь. – Не пойму я никак, уважаемый, то ли новым оружием торгует твоя лавка, то ли старым. Вот это что?
Хоулм взглянул на вывешенную на стене кольчугу, в которую ткнул пальцем нари, улыбнулся.
– Имперская кольчуга тройного плетения. Старинная, за два варма лет ей. Стоит дорого, но хороша только как украшение для обеденного зала. Тяжелее хорошей кирасы, а сталь мягкая. Твой меч ее разрубит без труда.
– Плох тот воин, что подставляется под меч, – проворчал Хейграст. – С другой стороны, и отличный воин в бой голым не идет. А вот этот топор?
Дан восхищенно хлопал глазами. На стенах лавки не было свободного места. Доспехи, оружие, цепи, замки, решетки, металлические светильники и чеканные кувшины заполняли все. И более всего поражало, что на каждом предмете, даже кажущемся новым, время, несомненно, оставило свой отпечаток.
– Ангский топор, очень древняя работа. Не меньше лиги лет ему!
Хоулм снял топор со стены, любовно провел куском ткани по лезвию, заставив заиграть вытравленные узоры.
– Так сейчас уже не умеют. Владелец такого топора может гордиться своим оружием. Особенно после того как разрубит самый прочный вражеский панцирь! Восемь золотых он стоит.
– Сколько?! – поразился нари. – Да пару месяцев назад твой хозяин мне продал два таких топора за три золотых!
– Ты ничего не путаешь, нари? – задумался Хоулм. – Когда хозяин отбыл в очередное путешествие, из которых он неизменно привозит всякие древности, он прихватил с собой пару таких топоров, но я никогда не слышал, чтобы он продал что-то дешевле подлинной цены.
– А что он еще брал с собой? Может быть, другие покупки у него я сделал с большой переплатой? – прищурился Хейграст.
– Я не заглядывал в его поклажу, – пожал плечами Хоулм. – В лавке он взял только топоры. Может быть, у него еще что-то было с собой, большую часть времени хозяин проводит в странствиях, вполне мог что-нибудь раздобыть. Не меньше двух дюжин самых богатых сваров с нетерпением ждут каждого его приезда. Думаю, что хозяин не мог продать тебе, нари, два бесценных топора по цене обычного, пусть и хорошего, меча. Это был не он.
– Конечно, – развел руками Хейграст. – Он продал эти топоры за шестнадцать золотых первому встречному, чтобы тот нашел зеленокожего любителя оружия и перепродал их мне за три золотых! Уважаемый, он назвал свое имя! Бикс из Кадиша!
– И показал знак гильдии? – нахмурился Хоулм.
– Не понимаю я ничего в этих ваших знаках гильдии, – отмахнулся нари. – А вот познакомиться с твоим хозяином хотелось бы!
– Подожди, – почесал затылок Хоулм. – Года два назад мы продали неплохой салмский меч молодому свару, получившему должность в охране замка. С деньгами у парня было не очень, но он неплохо владел кистью, притащил в оплату с полдюжины серебряных медальонов, где изобразил эмалью Бикса. В Кадише этим многие занимаются: моряки или торговцы, уходя в долгий путь, оставляют подобные штучки женам и невестам. В основном дешевые поделки. Бикс вначале хотел выгнать парня вместе с его медальонами, потом открыл один из них и сказал, что у того большой талант. Только дурак может идти в стражники с таким умением. Не знаю, что там стало с молодым художником, а медальоны где-то валяются. Биксу некому их оставлять. Он семьи не имеет.
Хоулм открыл один ящик, другой, наконец выудил со дна кованого сундука кожаный мешочек и достал оттуда связку простеньких медальонов, покрывшихся патиной.
– Вот, – щелкнул одним из них. – Этот человек продавал тебе топоры?
Дан подошел ближе. На крошечной эмали, размером в ноготь большого пальца, было тщательно выписано изображение мужчины средних лет. Рыжеватые волосы стягивала невидимая заколка, чуть прищуренные глаза смотрели строго, но спокойно. Можно было разглядеть каждую точку на лице.
– Удивительно! – выдохнул Хейграст. – Воистину разум покинул этого художника! Он сам не понимает, что могут его пальцы.
– Подожди, – нахмурился Хоулм. – На эмали изображен Бикс собственной персоной. Эта картинка более похожа на Бикса, чем он сам похож на себя! Этот человек продал тебе топоры?
– Нет, – мотнул головой Хейграст. – Впрочем, какая разница, может быть, мне их продал удачливый вор? Если это вызовет интерес твоего хозяина, я буду готов сообщить приметы продавца, мое имя Хейграст, я оружейник из Эйд-Мера.
– В Эйд-Мере сейчас неспокойно, – вздохнул Хоулм, – но твое имя, нари, я слышал.
– Не сомневаюсь, – приосанился Хейграст. – Хотя я бы предпочел, чтобы моя слава осталась в пределах Эйд-Мера, лишь бы только и он оставался вольным городом. А теперь я жалею еще и о том, что сам топоры перепродал всего лишь по три золотых за каждый! Ты убедил меня, что их ценность выше. Но сейчас меня интересует этот художник! Я бы заказал ему портреты всех членов своей семьи, времена настали плохие, мы все можем стать мореходами! Как его найти?
– Понятия не имею, – развел руками Хоулм. – Я и раньше не знал его имени, а теперь уже и лицо не вспомню. Надо поспрашивать у гавани в мастерских художников. Они друг друга по руке назовут с одного взгляда!
– Тогда я покупаю у тебя этот медальон, – заторопился Хейграст. – Сколько он стоит?
– Не знаю, – почесал затылок продавец. – Если считать их доплатой за меч, то четверти золотого будет
