– Марина Плесова уговорила. Она прочитала уже сверстанное новое творение и сказала Самсонову, что публиковать это нельзя, вернее, можно, если Микис хочет, чтобы вся страна узнала, какой он дурак. Самсонов не рискнул сам вести со мной переговоры. Разговаривала Марина, да к тому же в тот момент он после аварии лежал в больнице. Главное же – чем меня взяли?
Пообещали, что Самсонов непременно компенсирует мне все моральные издержки в денежном эквиваленте. Поскольку деньги мне (как, впрочем, и всем) нужны, я согласилась. Речь шла об очень приличной сумме, которую в конце концов мне так и не выплатили. Вот и все.
– А у вас не было никакого договора?
– Никакого, вернее, только устный, так сказать, джентльменский, да и то не с ним, а с Мариной. Все же свои люди. Правда, она после презентации книги сказала мне, что именно свои больше всех и накалывают.
Дескать, надо было настоять на том, чтобы подписать какую-нибудь бумагу, а так все поезда ушли, и я ничего не получу, поскольку Самсонов уже давно уверовал, что книгу он написал сам, без посторонней помощи. Что ж, он довольно быстро привыкает к мысли, в которую верит безоговорочно, – все, что продается под его именем, сделано им самим.
– Плесова мне показалась очень порядочным человеком. Почему же она приняла участие в такой неблаговидной истории?
– Марина действительно очень порядочный и замечательный человек, но она убеждена, что Самсонов – талантливый художник, просто немного сбился с пути, увлекся компьютерными технологиями, но ранние его работы, несомненно, талантливы, а потому Микису надо помочь найти себя, точнее, вернуться к себе. Марина просто не в состоянии постичь, что можно так открыто врать всем и вся. Ей даже в голову это не приходит, поскольку она с детства общается с людьми совсем другого круга, с теми, кто действительно талантлив, много работает, мало спит и в конце концов состоялся в жизни. Она и Самсонова отнесла к этой категории. Марина нужна ему как воздух. Все думают, что, если уж Плесова с ним общается, значит, он действительно что-то из себя представляет, а слухи, которые о нем ходят, это всего лишь досужие домыслы завистников. И я наступила на те же грабли. Думала, если Марина взялась за переговоры и гарантирует, что все будет по-честному, то так и будет. Думаю, Самсонов на это и рассчитывал: обманул и ее и меня.
– Значит, и Плесова решает за него трудные задачи? – сделал для себя какой-то вывод Власов.
– Во всяком случае активно помогает. Она очень его жалеет.
– Жалеет? – недоуменно переспросил капитан.
– Ну да. Считает очень ранимым, беззащитным и… жалеет. Русские женщины же всегда жалеют. Мужей-алкоголиков и негодяев жалеют и не бросают, потому что иначе те пропадут. Значит, надо терпеливо нести этот свой крест. Вот и Марина свой несет.
– Да-а, как-то все это очень возвышенно для меня, – задумчиво проговорил Власов.
– Для меня, в общем-то, тоже. Хотя на самом деле по-человечески все правильно. Марина удивительно чистый и искренний человек. Обидно только, что манипулирует ею персонаж, мягко говоря, малодостойный.
– Да уж… – только и мог проговорить Власов.
– Кажется, я достаточно много для вас прояснила? – решила взять инициативу в свои руки Саша. – Общую картину вы для себя выяснили и понимаете, с кем дело имеете, только вот убийцу надо искать совсем в другом месте. Скорее всего, в ближайшем окружении самой Макеевой, а не Самсонова.
В этот момент открылась дверь, и вошел, точнее, почти вбежал Вася Щукин. Увидев Алябьеву, он принял чинный вид, поздоровался и стал дожидаться окончания разговора. Когда дверь за Сашей закрылась, он радостно сообщил Анатолию Матвеевичу, что объявился Масленников и готов явиться для дачи показаний.
– Прекрасно… Картина вроде бы проясняется.
– Проясняется? – не очень понимая, какая же ясность вдруг появилась. – Неужели Алябьева сообщила какие-то новые сведения?
– Напротив, – задумчиво сказал Власов, – практически ничего нового не сказала, хотя думаю, могла бы это сделать. Так, подтвердила какие-то догадки, нюансы. Что-то женщин в этом деле очень много. Просто толпа. Если задуматься, то этому Самсонову нелегко с ними со всеми. Пусть не сам работал, но зато какой армией управлял. Сколько сил для этого надо иметь…
– Анатолий Матвеевич, а к чему вы это – про женщин?
– А к тому, что убийцей наверняка была женщина, – убежденно сказал Власов.
– Почему? Все же указывает на то, что Самсонов имеет самое непосредственное отношение к смерти Макеевой.
– А кто говорит, что не имеет? Конечно, имеет, но косвенное. Можно даже сказать, что именно он и стал причиной ее гибели, правда, невольной причиной.
– И как вы пришли к такому выводу? – несколько разочарованно спросил стажер.
– Каждая из женщин Самсонова была убеждена, что играет решающую роль в его жизни. Каждая вносила свой посильный для него и абсолютный для себя вклад в его жизнь. Они все служили ему верой и правдой, не зная о существовании друг друга. Вернее, знали, что у него есть другие женщины, но не музы, не помощницы, а так… мимолетные увлечения. И вдруг узнают о существовании еще одной музы, к тому же писавшей для него картины, благодаря которым он укрепил свое имя, и это оказалось непереносимым ударом. Это сильнее ревности. И вот они приезжают к Макеевой убедиться, что на самом деле это не так, и получить подтверждение тому, что каждая из них, и только она одна, играет определяющую роль в жизни Самсонова, без нее художник даже дышать не может. Одна из них не выдерживает острой конкуренции, понимает, что именно Елена Макеева была той единственной и самой главной, которая создала «большого художника», и хладнокровно убивает соперницу. Теперь надо только доподлинно установить, кто именно встречался с пострадавшей накануне убийства. Приезжали трое. Одна из них Марина Плесова, вторая – дама с очень большим бюстом, была еще третья – какая-то женщина без особых примет на старой иномарке, а может, и без машины. Обладательница выдающегося бюста сразу отпадает, поскольку была у Макеевой чуть позже полудня. Остаются Марина Плесова и «серая мышь», она же и черная лошадка.
– Психологический практикум какой-то, – растерянно сказал Вася, про себя недоумевая. Неужели борьба за пальму первенства в создании чужого имени может стать мотивом убийства? Впрочем, душа человеческая, а тем более женская душа, – и в самом деле потемки.
В гостях у Шапошниковых
Огорошив Ирину сообщением о своей женитьбе, Самсонов в прекрасном расположении духа вошел в спальню, где совершенно по-детски сладким сном спала Яна. У него даже сердце заныло от нежности к этой совершенно незнакомой девчонке, эдакому падшему ангелу из борделя. Ее пухлые щечки и губки, все такое кругленькое и ладненькое, совершенно умиляли его. Микису не хотелось будить девушку, и он с нетерпением ждал, когда Яна проснется сама, чтобы сообщить ей программу предстоящего дня, которая обещала быть предостаточной. Во-первых, надо купить ей все, что захочет, одеть как принцессу. Самсонову хотелось баловать новую знакомую и делать подарки, чтобы с ее лица не сходила счастливая улыбка. Потом они обязательно поедут к Шапошниковым. Он представит им Яну, а заодно поговорит с Петей, почему они так давно вместе не работают. Ведь у того полно заказчиков, которые, как и раньше, могли бы заказывать Микису картины для интерьеров своих домов.
Чтобы не разбудить Яну, Самсонов вышел в кабинет и позвонил Петру. Тот явно не ожидал его звонка, но сразу согласился на встречу сегодня же вечером и радушно пригласил в гости. Самсонов, довольный тем, что все, о чем он спонтанно задумывал, воплощается в жизнь, несколько успокоился. Значит, все делает правильно и удача опять опекает его.
Поговорив с Петей, Микис вышел из кабинета и услышал шаги в спальне. Видимо, Яна проснулась. Через секунду она показалась на пороге совершенно нагая. Ее светлая нежная кожа светилась под лучами осеннего солнца, пробивавшегося на лестницу сквозь окно в спальню. У Самсонова даже дыхание перехватило от этого зрелища.
– Как спалось? – спросил он, расплываясь в улыбке.
– Прекрасно, как в сказке, – сонно проурчала Яна.
– Ты сама сказка, – сказал Микис, подходя ближе и заключая ее в объятья.
– Ну нет. Сказка – это ты. Хотя нет, ты – принц из сказки. Я уверена, что у тебя есть конюшня, а в ней
