белый конь, на котором ты катаешься по утрам, – шептала она, развязывая пояс его махрового халата и жарко прижимаясь к нему всем телом.
– Вообще-то коня нет, но обещаю, купим прямо сейчас.
– Нет, не сейчас. Сейчас у нас есть дела поважнее, – засмеялась Яна, увлекая Сафронова в спальню.
Как все влюбленные, они были эгоистами и никого не видели вокруг. Невольной свидетельницей этой страстной сцены оказалась секретарь Ирина. После отповеди, которую ей дал Самсонов, а, главное, после его сообщения о возможной женитьбе, она медленно приходила в себя, сидя в кресле в гостиной, и могла наблюдать все, что происходило не только на лестнице, но и в спальне. Женщину совершенно потрясло то, что Микис даже не побеспокоился, что она может увидеть Яну, не подумал о том, чтобы закрыть дверь. Вообще, не думал ни о чем, а к ней отнесся, как к мебели, отслужившей свой срок. К ней, которая была всегда ему предана, как собака, ограждала от всех неприятных эмоций! Старалась уберечь от всего, что как-то могло нарушить его душевный покой.
Только однажды она вызвала недовольство мэтра, о чем жутко сожалела и переживала. Вопреки контракту, подписанному ею во время поступления на работу в этот дом, по которому она обязалась не разглашать подробности жизни известного художника и всякие нелицеприятные истории, свидетельницей которых бывала не раз, она однажды вдруг разоткровенничалась с Сашей Алябьевой. Журналисты к ней часто подкатывали со всякими расспросами, но Ирина никогда никому ничего не рассказывала, а тут, непонятно, что на нее нашло. Сама не заметила, как сообщила о самсоновском «стиле» создания картин, которые ему приносят уже готовыми, а он только ставит под ними свою подпись. Саша тут же рассказала об этом Марине, та в свою очередь Микису, который орал и швырял все, что попадалось под руку, даже на думая о том, что Саша и сама многое успела заметить за время их знакомства. Как ругала себя Ирина за свой опрометчивый поступок! Как старалась загладить свою вину! Это надо было видеть. Впрочем, она всегда служила ему, как верная собака, в буквальном смысле этого слова. А теперь обожаемый хозяин на ее глазах развлекается с этой уличной девкой и даже не думает, какие чувства, она, Ира, может при этом испытывать.
Женщина, как завороженная, смотрела на разворачивающуюся перед ней картину. Казалось, будто все происходит на огромном экране в кинотеатре. Вот девушка осторожно снимая с Самсонова халат, опускается перед ним на колени… Вот он сжимает ее голову, раскачивающуюся ниже его пояса, и тоже опускается на колени… Вот они сливаются в страстных объятьях, безудержно предаваясь любви, меняя позы, но не прерывая бесконечного акта, не сдерживая стонов и криков. Наблюдая эту эротическую «кантилену», Ирина стала испытывать сильное возбуждение, правда, очень далекое от сексуального. В оскорбленной женщине проснулась страстная жажда мести, с которой она не собиралась бороться.
Решив, что сегодня Микис уже не вспомнит о своем секретаре, Ира поспешила уйти от этой демонстрации сладострастия и бесстыдства. Ей захотелось побыть одной и обдумать свои дальнейшие действия.
«Я отомщу тебе за оскорбление моего женского самолюбия. Такое не прощают, и я не прощу никогда. Надо только спокойно подумать, что делать. Месть – блюдо, которое подают холодным», – жестко подвела она черту своим размышлениям, на ходу надевая пальто и, не сдержавшись, хлопнула дверью.
Самсонов совсем не собирался столь демонстративно афишировать близость с девушкой с Тверской. Про своего секретаря он просто-напросто позабыл. У него началась совершенно новая жизнь. Все, что было до встречи с Яной, теперь казалось лишь репетицией чего-то настоящего.
Микис никогда не испытывал таких чувств, которые вызывала эта почти незнакомая ему девчонка с детским круглым личиком. Он никогда не скучал ни по своим детям, ни тем более по женщинам, которые их родили. Детей своих он любил настолько, насколько они могли поднять его престиж и способствовать имиджу. Ему было приятно, что один из них живет в Париже, учится в Сорбонне и в свои десять лет говорит на четырех языках. Другой, подающий надежды, будущий великий скрипач, уже не раз становился лауреатом международных конкурсах. Не прост и самый младший, живущий со своей мамой в Новой Зеландии, – очаровательный малыш, умиляющий всех своей неординарностью. О всех трех есть что рассказать журналистам.
Единственный человек, который был ему всегда действительно неимоверно дорог, к которому Микис относился с необычайной трепетностью, был отец. Когда он ушел из жизни, Самсонов впервые почувствовал себя брошенным и одиноким, беззащитным и потерявшим опору в жизни.
С появлением Яны к нему пришло душевное равновесие, чувство тоски и одиночество рассеялось, и он боялся упустить девушку из виду хоть на миг. Казалось, если она уйдет, жизнь потеряет смысл. С первого мгновения почти на клеточном уровне Микис почувствовал, что это удивительно родной ему человек, хотя она ничего для него не сделала, ничем не жертвовала.
Эти мысли лениво перекатывались в голове Самсонова, пока он лежал на полу возле Яны, приятно утомленный любовью. Они вместе пошли в душ, и там он, словно голодный, опять не мог оторваться от нее. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Короче, из дома они выбрались уже в пятом часу, счастливые и жутко голодные.
Яна сразу сообщила, что никаких дорогих ресторанов она не потерпит, что до жути обожает «Макдоналдс», поэтому на первой же автозаправке они накупили кучу гамбургеров, картошки, пирожков – все, что там было.
На Кутузовском проспекте Микис останавливал машину у каждого бутика, скупая все без разбора. Если Яна брала в руки какую-то вещь, он спрашивал:
– Нравится? – и тут же покупал.
К семи часам вечера Яна была «упакована» полностью. Элегантное коричневое платье от MaxMara и пальто цвета топленого молока из верблюжьей шерсти совершенно преобразили ее. Особую стильность добавляли сапоги из крокодиловой кожи и такая же сумка. На руке сияло бриллиантовое кольцо. Яна была несколько оглушена всеми этими шикарными бутиками, дорогими подарками и вниманием Самсонова.
К Шапошниковым они приехали без опоздания, ровно в половине восьмого вечера. Петя и его молодая жена Аня радушно встретили гостей, провели экскурсию по новому, недавно купленному дому, которого Микис еще не видел.
Аня рассказывала, что поначалу дом ей не понравился. Купили его уже построенным, он был сделан чужими людьми, и душа к нему не лежала. Петя сказал, что со временем они все переделают по-своему, и дом будет отражать характер новых хозяев. После демонстрации апартаментов прошли в шикарную гостиную, где уютно горел камин. На красивом кресле мирно спала персидская кошка, под ногами крутился доберман, в углу расположился огромных размеров аквариум, в дальней комнате няня что-то объясняла маленькому сынишке Шапошниковых. Везде витала атмосфера любви, настоящего дома, дружной семьи. Прежний Самсонов никогда бы это не оценил, но сегодня ему все необыкновенно понравилось.
Гостей пригласили за стол. Аня постаралась. Приготовила любимое блюдо Самсонова – пельмени, что приятно удивило Микиса, поскольку они с Аней недолюбливали друг друга. Однако он гость, и ей, как хозяйке, хотелось сделать ему приятное.
Поначалу разговор шел ни о чем. Повспоминали общих знакомых, у кого что и как. Последний раз они встречались на обеде в честь уникального итальянского поэта и художника, который в свои 85 лет умудрился не потерять интереса, можно сказать, любопытства к жизни. Петя сделал заключение, что именно такое состояние души дорогого стоит и жить надо так, чтобы не утратить этого состояния. Микиса эта тема, надо сказать, не сильно волновала, но он понимающе поддакивал другу. Яна при этом болтала всякие глупости, чем насмешила умненькую Аню, но она не подала вида, что новая подруга Самсонова сообразительностью не блещет. Та же сразу сообщила всем собравшимся, что Самсонов накупил ей кучу подарков, а узнав, что некрещеная, решил сам окрестить ее и дать новое имя Дарья, Даша.
Аня несколько засомневалась, сказав:
– Наверное, это сложно отказываться от имени, с которым прожито немало лет?
– Ну-у, Микуся так хочет. К тому же он сказал, что для прессы имя Даша звучит лучше, – сообщила она.
– Для прессы? А вы какое отношение к прессе имеете? – не удержалась Аня.
Такая постановка вопроса несколько обескуражило удачливую барышню. Она не нашлась, что ответить, но особенно не огорчилась и решила подналечь на деликатесы, которых на столе было предостаточно.
