пропасть и оставаться там навсегда. – И мой собственный отец такой же, ничем не лучше тебя.
– Да, он – мужчина, – произнес Ланиус, хотя он знал, что Сосия не это имела в виду.
Он также догадывался, что Грас во время войны на юге нашел себе подругу, скрасившую походные будни. Но вовсе не собирался делиться с его дочерью своей догадкой.
– Не прикидывайся дурачком. Ты знаешь, что я имею в виду. Вы оба укладываетесь в постель со шлюхами, как только вам предоставляется такая возможность.
Ланиус пожал плечами. Он не считал Кристату или Зенейду шлюхами. Он также не думал так о колдунье Алее и был уверен, Грас тоже не считает ее за шлюху. Если ты тащишь в постель женщину, которая может лечь с любым, чем ты тогда отличаешься от других мужчин? И наоборот: если ты развлекаешься с любой женщиной, то что в этом случае делает тебя особенным?
– Мне жаль, – сказал он, позже, чем следовало бы. Но возможно, это не прибавило бы ему шансов, даже если бы он сказал это вовремя.
– Ты уже говорил мне это раньше, – ответила Сосия. – Ты жалеешь, что я это узнала. Тебе не жаль, что ты сделал это. А я думала, что могу полагаться на Зенейду…
Она ничего не сказала о том, чтобы полагаться на Ланиуса. Это причиняло боль.
– Мне на самом деле жаль, – проговорил король – в большей или меньшей степени искренне. – Я не хотел причинить тебе боль.
В этом он действительно не кривил душой.
Ты рассчитывал, что никто не узнает? – Сосия покачала головой. – Интересно, как? Все знают обо всем, что происходит во дворце, причем узнают достаточно быстро.
– Мне жаль, – третий раз произнес Ланиус. Если он будет продолжать говорить это, может быть, рано или поздно, она ему поверит… или не поверит. И услышал в ответ:
– Тебе действительно жаль и ты серьезно мне обещаешь, что никогда так больше не сделаешь?
– С Зенейдой? Да, клянусь богами, я обещаю тебе это, – поспешил заверить ее Ланиус.
Признаться честно, он уже начал уставать от всех этих разговоров.
– О, я позаботилась о Зенейде. Ее больше нет во дворце, – заявила Сосия.
Не сослала ли дочь Граса служанку в Лабиринт, как когда-то пригрозил его тесть? Не имеет же она в виду, что Зенейды больше нет среди живых. Тем временем жена продолжала:
– Нет, я про другое. Я про то, что ты никогда не станешь больше ни за кем бегать. Пообещай мне это.
Если бы на его месте был Грас… Старший король сразу пообещал бы это, зная, что первое же хорошенькое личико заставит его отказаться от своих слов. Ланиус уже открыл рот, но упрямая честность заставила его поколебаться. Вместо предполагаемой и ничего не значащей фразы он сказал:
– Как можно знать будущее?
Сосия посмотрела на него так, как будто он был грязью на подошве ее башмака.
– А ты знаешь, каким будет твое будущее, если ты станешь забавляться с другой распутной служаночкой?
– Скверным, – ответил Ланиус.
Он не сомневался, что Сосия могла бы сделать его будущее очень скверным. Но, с другой стороны, если жизнь с королевой становится скверной, не имеет ли король все основания тогда поискать утешения с кем-то еще? Так казалось Ланиусу. Однако он не думал, что Сосия с этим согласится. Со вздохом он произнес:
– Я попытаюсь, Сосия.
Что он собирался «попытаться»? Ланиус и сам толком не знал.
– Это все, что я могу добиться от тебя, не так ли? Ты «попытаешься», – с горечью проговорила она. – Ты попытаешься и время от времени будешь делать то, что тебе приятно. А потом ты будешь сожалеть. Ты всегда потом сожалеешь. Что мне следует делать в следующий раз? Заранее практиковаться в метании посуды, чтобы попасть в тебя первой же чашкой?
Уши у Ланиуса горели. Он смотрел на черепки на полу. Попала или нет Сосия в него чашкой, но слова ее угодили точно в цель. Женщина догадывалась о том, что ждет их впереди, точно так же, как и он. Вместо того чтобы признать это, Ланиус произнес:
– Мне жаль. Я попытаюсь.
Жена кивнула, как будто поверила ему.
21
За то время, что король Грас не видел принца Всеволода, борода изгнанного властителя Нишеватца стала белее снега. Его грубое лицо теперь сплошь покрывали морщины, а руки еще больше напоминали корни дерева. Но по-прежнему в его глазах ярко пылал огонь.
– Ты избавишься от Василко, да?
Грас тоже мог бы пожаловаться на своего сына. Но по сравнению с трудностями Всеволода его жалобы едва ли были достойны того, чтобы их замечать. Орталис, в конце концов, никогда не намеревался захватить аворнийский трон. Василко не только попытался украсть у Всеволода Нишеватц, он преуспел в этом. Король ответил:
– Зима пока неохотно уступает место весне. Мы пойдем на север этой весной, да, ваше высочество.
