– Это хорошо. Это очень хорошо. Я вернусь в свой собственный город. Я правлю в своем родном городе. Мне не надо жить из милости у чужих, – сказал принц.
– Мы дали вам кров не из милости, ваше высочество, – заметил Грас.
– Нет. Это правда. Милость – значит помогать кому-то по доброте сердца. – Всеволод покачал головой. – Вы не делаете этого. Вы помогаете мне из-за того, что я могу сделать для вас.
И он с гордым видом покинул кабинет. Грас уставился ему вслед, с удивлением отмечая, насколько прямой, несмотря на возраст, выглядела спина принца.
Независимо от того, какие чувства испытывал старший король к Всеволоду, он действительно хотел вернуть ему трон Нишеватца. Армия была готова к походу на север, осталось только дождаться, чтобы погода стала еще теплее, а дороги высохли.
И настал, наконец, день, когда Ланиус и Сосия вышли за ворота города пожелать Грасу успеха. К удивлению Граса, к ним присоединились Орталис и Лимоза. Грас не мог припомнить подобного случая; возможно, это была идея Лимозы. Дочь опального казначея, судя по всему, оказалась хорошей женой.
А может быть, Орталису было интересно посмотреть на людей, которые охотились на других людей, зарабатывая этим на жизнь. Грас иногда спрашивал себя, почему его сын отказывается участвовать в сражениях. Это бы дало Орталису возможность удовлетворить его жажду крови, не вызывая в свой адрес единодушного осуждения. Очевидно, то обстоятельство, что на войне ты – охотник, но одновременно и дичь, мешало его сыну надеть кольчугу и взять в руки меч.
Орталис пристально смотрел на него:
– Пусть удача сопутствует тебе, отец.
– Благодарю.
И что можно было найти неправильного в его словах?
– Пусть удача сопутствует тебе, – сказал Ланиус – Пусть тебе удастся вернуть Всеволода на его трон. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что черногорца поблизости нет, и тихо добавил: – Желаю тебе избавить нас от Всеволода навсегда.
– Да будет так.
Короли обменялись улыбками. Бесспорно, правитель Нишеватца был трудным гостем для Аворниса. Ланиус продолжал:
– Я также буду молиться о мире.
– Хорошо. Молись.
Младший король смотрел не на юг, в направлении Стуры, и даже не на восток, в сторону побережья. Он не спускал глаз с Сосии. Грас понял, о каком мире шла речь, и не мог не согласиться, что он не менее нужен, чем тот, который наступает, когда армия остается дома.
– Я знаю, вы победите, ваше величество, – сказала Лимоза. – В конце концов, время на вашей стороне.
Так ли? Грас сомневался. У Василко было много времени, чтобы укрепиться в Нишеватце. Сколько жителей города ждут возвращения Всеволода? От скольких людей, желавших этого возвращения, избавился Василко? От многих – Грас был уверен в этом и не надеялся на чью-либо помощь.
Он пожал плечами.
– Если боги будут благосклонны, мы вернемся назад с победой – и без Всеволода.
Дважды ему не удалось взять Нишеватц. Один раз он даже не успел ступить на землю Черногории, так как плохие новости заставили его повернуть назад. Он уже повстречался со всеми видами неудач, когда оказывался на севере. Не значило ли это, что когда-нибудь вскоре ему причиталась удача? На этот вопрос самому себе король ответил пожатием плеч. Он думал, у него есть в этой кампании лучший шанс, чем в тех, прошлых, – если кочевники заняты своими распрями, предполагается, что Низвергнутый тоже должен быть занят. Грас надеялся на это, а значит, и на победу. Если нет, он снова вернется домой разочарованным, если вообще вернется.
Ланиус раздумывал, сколько ему придется на этот раз ждать, когда Сосия пустит его в свою постель. А его жена занималась своими подсчетами. Если она покажет, что потеплела по отношению к нему слишком скоро, какой он может сделать вывод? Единственный – у него есть право забавляться со служанками, когда он только захочет.
Но если она действительно разозлилась – или хотела, чтобы он в это верил – и долгое время будет изображать из себя недотрогу, чем это закончится? Не следует забывать: ее муж – мужчина, с желаниями мужчины. Не станет ли он искать другую служанку и удовлетворять эти желания с ней? Она бы не хотела, чтобы он так поступал.
Ланиус улыбнулся. Дочь Граса знает, как сильно он разгорается с каждым днем отсутствия близости с женщиной. У него тоже имелись довольно четкие представления о том, когда он станет сыт по горло этим и начнет улыбаться какой-нибудь хорошенькой служанке.
За два дня до того как, согласно его расчетам, нетерпение одержит верх над разумом, Сосия вздохнула и сказала:
– Я не могу заставить тебя полностью измениться, не так ли?
– Один человек обычно не может изменить другого. И клянусь богами, не многие люди способны изменить себя, – серьезно ответил Ланиус.
Жена изучала его внимательным взглядом.
Ты ведь догадываешься, о чем я говорю, правда? У меня есть кое-какие соображения. – Его голос был сух.
– Хорошо. – В голосе королевы, напротив, послышалось облегчение. – Я не была уверена. Иногда ты видишь только вопросы, а не то, что за ними.
