– Вы хорошо позаботились обо всем, ваше величество.
Даже Орталис кивнул.
– Это правда. Если бы он помолчал…
Затем Ланиус осознал, что все это еще не закончилось. «Мне надо написать об этом Грасу, ничего не поделаешь. Лучше пусть он узнает обо всем от того, кто изложит историю честно».
Орталис поднял нож, которым он заколол Бубулкуса.
– Что ты будешь делать с этой вещью? – спросил Ланиус.
«Если он сейчас скажет, что оставит его на память, я изменю свое решение». Но Орталис ответил:
– Я собираюсь выбросить его. Он мне больше не нужен.
Он зашагал по коридору. Король проводил его взглядом.
Орталис все-таки не считал, что он сделал что-то… слишком неординарное. Ланиус снова вздохнул. Бубулкус, если бы его можно было спросить об этом, вряд ли согласился бы с принцем.
26
Когда Грас вдохнул, ему показалось, что он хлебнул из чана с холодным супом. Небо из черного уже превратилось в серое, но он все равно не мог увидеть вытянутую перед собой руку.
– Гирундо! – тихо позвал он. – Ты где?
– Здесь, ваше величество, – ответил генерал почти рядом с ним. – На наши молитвы ответили, не так ли?
– Пожалуй, даже слишком,
Гирундо снова засмеялся, хотя король совсем не был уверен, что сказал что-то смешное. Туман есть туман, но этот… настоящий сгущенный экстракт всех туманов, которые Грас когда-либо видел в жизни.
– Клянусь богами, нам повезет, если мы найдем стены Нишеватца, не говоря уж о том, чтобы штурмовать их.
– Может быть, мы повеселимся, пока их ищем, – проговорил Гирундо, хотя «веселье» было последним словом, которое Грас употребил бы сейчас. – Только подумай, как весело будет Василко и другим черногорцам, когда они попытаются не пускать нас, когда мы уже будем на стене. Мы закрепимся на занятых позициях раньше, чем они поймут, насколько мы близко.
– Да помогут нам боги, – сказал Грас. Аворнийская армия провела недели, переживая то, что сошло бы за сезон жары в стране черногорцев. Теперь вернулись обычные туманы, в полном смысле слова. Грас надеялся, что этот полный смысл не будет чрезмерным.
– Ваше величество? – Это был голос Птероклса.
– Я здесь, – ответил Грас, и волшебник двинулся вперед, пока они не наткнулись друг на друга.
– Ты можешь проводить людей до Нишеватца? – спросил Грас. – И сделать так, чтобы черногорцы не услышали, как они подходят?
Свечение, которое прорвало туман, по-прежнему не желавший рассеиваться, озарило руки Птероклса.
– Могу.
– Хорошо. – Грас колебался. – Надеюсь, черногорцы не увидят твое волшебство.
– Я тоже надеюсь.
Грас сдался. Или волшебник дразнил его, или вся кампания будет раскрыта через несколько минут. Грас решил поверить, что Птероклс шутит. «Так или иначе, я скоро это выясню».
– Вот свет, – по крайней мере, дюжина аворнийских офицеров, следящих за руками Птероклса, сказали это одновременно.
– Пошли, – позвал Птероклс. – Нишеватц – в той стороне.
Он указал светящимся пальцем. Грас удивился, как он мог иметь представление о том, где находится Нишеватц. Глядя вниз, король не мог видеть даже собственных сапог.
Но Птероклс говорил с истинной уверенностью. И когда он двинулся в направлении, которое считал правильным, аворнийские солдаты последовали за ним. Группа людей, несущих приставные лестницы, почти столкнулась с Грасом. Король не слышал криков со стен города. Очевидно, черногорцы на самом деле не могли видеть Птероклса.
«А может быть, он идет не в том направлении». Грас хотел бы, чтобы эта мысль не приходила ему в голову. Он должен был полагаться на Птероклса. А если Низвергнутый дурачит волшебника… Этой мысли тоже не место в его голове.
– Стража! – позвал он.
– Здесь, ваше величество, – ответ хором прозвучал вокруг него.
– Идем вперед, – сказал Грас.
Телохранители окружили его плотным кольцом, в полной уверенности, что если они так не сделают, король вытащит свой меч и полезет по приставной лестнице. Что ж, в свое время он много сражался. Однако теперь в его армии служили солдаты, которые были даже не вполовину моложе его, а на две трети.
Не только стражники, но и сам Грас не единожды споткнулся по пути к стенам Нишеватца. Они могли видеть горящие волшебным огнем руки Птероклса, но только не камни и ямы в земле под своими
