— Это может оказаться интересным, не так ли? — сказал он.
— Мне тоже так кажется.
Ланиус не стал уточнять, что ему хочется узнать, каким именно богом был Низвергнутый до изгнания с небес. Он считал, что чем меньше он скажет о Низвергнутом, тем лучше будет и ему, и Аворнису.
— Посмотрим, что нам удастся найти.
Секретарь архипастыря горбился и опирался на палку. Ходил он шаркающей походкой, и его могла перегнать черепаха. Ланиус последовал за ним, не сказав ни слова, даже не подумав пожаловаться. В конце концов, священник вел его туда, куда он хотел попасть, и он последовал бы за красивой девушкой с гораздо меньшим рвением.
Недалеко от алтаря главного собора находилась лестница, которая вела вниз в архив, который занимал огромное подвальное помещение.
— Настанет день, я упаду, и эта лестница станет моей могилой. — Ланиус собирался было возразить, но Иксореус остановил его улыбкой. — Можно представить и худший конец.
Наконец спуск закончился, и ноздри Ланиуса вздрогнули, почувствовав затхлый запах древних пергаментов.
— Этот аромат ни с чем нельзя спутать, — сказал он.
Его слова, казалось, произвели на Иксореуса огромное впечатление.
— Да, самый приятный в мире, за исключением, пожалуй, запаха чернил.
Ланиус и он обменялись взглядами отлично понимающих друг друга людей.
Здесь горело всего несколько ламп. И как всегда, Ланиус испытал минутный страх, ощутив не только груз веков, но и тяжесть каменного здания.
— Вам нужен проводник или вы предпочитаете заниматься самостоятельно? — спросил Иксореус.
— Прошу прощения, ваше святейшество… — начал было Ланиус.
Священник громко рассмеялся.
— Вы хотите, чтобы я удалился и вы могли делать все, что пожелаете. Обычные люди хотят, чтобы я держал их за руку. Иногда они находят то, что им нужно, но чаще ничего не ищут. Люди другого сорта… часто возвращаются с пустыми руками. Впрочем, иногда происходит по-другому…
Ланиус его почти не слушал. Король смотрел по сторонам, не понимая, откуда начать. Он также не понимал, почему не приходил сюда раньше. Да, в королевских архивах было достаточно документов, чтобы хотя бы на знакомство с ними ушла вся жизнь. Тем не менее, ему следовало прийти именно сюда еще несколько лет назад.
Он сел, и стул заскрипел под ним. Наверняка этот предмет мебели стоит здесь со времени утраты Скипетра милосердия, а может быть, даже со времени изгнания Низвергнутого с небес. В другом месте он рассмеялся бы над собственными мыслями. Здесь, почти в полной темноте, они не казались нелепыми.
Он уже собирался позвать Иксореуса и спросить о порядке хранения документов, но передумал, решив разобраться самостоятельно. Очень быстро он понял, что никакого порядка не было. Документы, составленные во время правления его отца, лежали рядом с другими, восходящими ко времени, когда короли Аворниса владели Скипетром милосердия. Итак, для того чтобы найти нужный документ, ему потребуются удача и терпение.
Удачу даровали боги. Терпение… Ланиус заерзал на древнем стуле. Терпение у него было. Губы его искривились в горькой улыбке. В конце концов, если он будет проводить здесь дни и ночи, перебирая один пергамент за другим, это не отвлечет его от решения жизненно важных государственных проблем. Этим занимался исключительно Грас.
Он торопливо перебирал самые разнообразные документы, относящиеся то ко времени правления его прадеда, то рассказывавшие о событиях, произошедших три-четыре века назад. Только Олор и Квила знали, что могло оказаться среди этих свитков…
— Но если бы я не просмотрел их, — бормотал Ланиус, — наверняка нужное мне письмо оказалось бы на самом дне ящика.
Его слова исчезли без малейшего намека на эхо, словно пергаменты, ящики и стеллажи поглощали звук. Определенно они были голодными. На протяжении долгих лет им нечасто удавалось полакомиться хоть какими-нибудь звуками.
Ланиус перешел к очередному ящику, потом к очередному стеллажу. Он ждал, что появится Иксореус и с издевкой пригласит его вернуться в обычный мир. Но священник в зеленой мантии не беспокоил его. И король был доволен этим. Как хорошо, что Иксореус понимает его, Ланиусу нечасто приходилось встречаться с такими людьми…
В конце концов, терпение и настойчивость были вознаграждены. Просматривая протоколы заседания какого-то церковного совета, которым было всего двести пятьдесят лет, он обнаружил пожелтевший от времени пергамент. Ланиус едва слышно присвистнул — вряд ли столь древний документ встречался ему в королевских архивах.
Он составил вместе три лампы, чтобы как можно лучше осветить документ, и склонился над ним. Древним оказался не только сам документ, но и язык, на котором он был написан. Почти каждая фраза напоминала загадку.
Закончив чтение, юный король осторожно положил пергамент на место. Он не сказал ни слова о таинственном манускрипте, когда вернулся в мир воздуха и света, — священник все равно не поверил бы ему. Ланиус даже не знал, верил ли он сам себе или просто хотел верить.
27
ВЗГЛЯД АЛСЫ, устремленный на пленного ментеше, не отличался теплотой. Ментеше смотрел на нее узкими черными глазами, полными страха и подозрительности. Грас машинально вслушивался в стук дождевых капель, барабанивших по крыше его резиденции в Куманусе. Успехи его армии и плохая погода, наконец, убедили принца Эврена прекратить военные действия.
— Ты говоришь по-аворнийски? — спросила колдунья.
— Говорю, немного, — ответил кочевник.
— Я специально выбрал для тебя такого, — сообщил Грас.
Алса кивнула.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Кай-Кубад.
Если бы он верил ей, то, несомненно, поведал бы всю свою родословную. Ментеше очень гордились своими предками. Грас не понимал почему. По его мнению, один пожирающий ящериц дикарь ничем не отличался от другого. Своей родословной мог гордиться, допустим, такой человек, как Ланиус. Но ментеше?
— Ты должен понимать, — продолжала допрос волшебница, — что я узнаю, если ты солжешь. Ты понимаешь это? Веришь мне?
— Понимаю. Верю. Ты… — Кай-Кубад сказал что-то на своем языке.
Грас не говорил на языке ментеше и сомневался в том, что его знала колдунья. Но Алса кивнула.
— Хорошо. Скажи, почему принц Эврен пошел на нас войной?
Кай-Кубад дернул себя за ус. У него были редкие усы, которые постыдился бы носить любой аворниец, но лишь у немногих ментеше усы были гуще. Немного помедлив, он ответил:
— Вы существуете для того, чтобы мы воевали с вами. Ты должна была спросить, почему мы не воевали с вами так долго?
— Если вы не воевали с нами так долго, почему Эврен начал войну именно сейчас? — присоединился к допросу Грас.
— Я — Эврен? Откуда мне знать, почему принц поступает так, как поступает? — Ментеше пожал плечами.
— Я знаю, когда ты уклоняешься от ответа, — резко произнесла Алса. — Советую тебе так не поступать. Тебе же будет лучше. — Она замолчала. Спустя мгновение Кай-Кубад кивнул. Колдунья тоже. — Отвечай на вопрос короля.
— Вы — враги. Всегда будете врагами. Кроме того, нашим стадам нужны пастбища, — ответил кочевник. — Разве нужны другие причины?
