узнал номер дома и квартиры, да немедленно забрал у нее лекарство. Мол, скажи бабе, что Валентин уехал в длительную командировку, а таблетки дозарезу нужны лежащему при смерти больному. Если баба забузит, пригрози, что заберем силой. И попросил сразу же сообщить ему результат по телефону.
– Назарян откуда звонил?
– Из Ростова-на-Дону.
– Разве он не в Австралии?
– Там он всего несколько дней пробыл.
– Почему так мало?
– Та хрен его знает. Может, шашлык из кроликов не понравился. Или побоялся, что кенгуру засунет в свою сумку вниз головой.
– В Ростове какие у него дела?
– Чечня там близко. Наверно, присматривается, нельзя ли присосаться к чеченской нефтяной трубе. На войне всегда немеряные «бабки» крутятся.
– Не наркотики в южных краях его привлекают?
– Конфиденциальных сведений шеф мне не сообщает.
– Позвонил ты ему, когда Тараданова тебя отфутболила?
– Как приказывали. Шеф опять зло матюгнулся и сказал, чтобы я аллюром мчал в кафешку и передал Земфире указание: немедленно прекратить базар. Какую блажь под этим распоряжением он имел на уме, не ведаю.
– Аркаша, не прикидывайся шлангом. Будто не знаешь, что на жаргоне означает «кайф-базар»…
– Ага, шли два мужика: один в белом плаще, другой тоже пьяный… – Могильный уставился на Веселкина. – «Кайф-базар» знаю: притон для наркоманов. Да шеф-то сказал только «базар». Это, по одесским меркам, две большие разницы.
– Коли так, ответь на другой вопрос. Какое дело связывает Назаряна с хозяйкой кафе?
– Назарян с кем только не повязан.
– Не конкретный ответ.
– В конкретности шеф меня не посвящает. Порученцем по конкретным делам у него был Валя Сапунцов. Как поется в старой песне о Вятском уроженце, всю Россию он объехал и даже в Турции бывал.
– С какими поручениями?
– Об этом ведали только шеф да Валя.
– Что Сапунцов убит, знаешь?
– Час назад Вера Александровна весь офис на уши поставила. К похоронам готовятся.
– О причине убийства что говорят?
– Совсем ничего, только руками разводят.
– Лично у тебя какое мнение?
– Бог суровой карой наказал шельму.
– За что?
– Грешил Сапун много и догрешился до ручки.
– В чем заключались его грехи?
– На арапа любил брать, да, видно, на такого же нарвался.
– Чувствуется, дружбы у тебя с ним не было?
– Я в Одессе по горло нагрешился. Теперь всех греховодников стороной обхожу. Когда предлагают уголовный замес, прикидываюсь дурнем, чтобы отвязались. Под видом дурака жить легче.
– Сапунцов что-то тебе предлагал?
– На прошлой неделе намекал, мол, одессит, есть возможность кучу халявных баксов огрести. Возьмешься?… Я прикинулся лопухом: «Если за спасибо отвалишь, возьму баксы, а за криминал браться – у меня кишка тонка». – «Дело пустяковое». – «Извини, Валюха, за пустяки кучами не платят». Сапун усмехнулся: «Ну, вольному – воля». – «А пешему – лапти», – добавил я. На том и разошлись, как в Африке слоны.
– Сутью дела не поинтересовался?
– Та мне это надо?… Я тертый калач. О законах криминальной братвы осведомлен: чем меньше знаешь, тем дольше проживешь.
– И Сапунцов не проговорился?
– По одесским меркам, Сапун не умный, но и дурак не круглый. Когда надо, он умел держать язык за зубами.
– А Максим Ширинкин как?…
– Брюхатый болван болваном.
– Что их связывало?
