– Тоже нет.
На лице Могильного появилось недоумение:
– Шо-то я не узнаю себя. Вроде как играю у Якубовича в «Поле чудес», но не угадываю ни одной буквы… Кем же доводится полячке этот загадочный Гоша?
– Он муж любовницы Сапунцова из райцентра.
– И та любовница отдала мужа Яне напрокат?
– Яна всего лишь сопровождала его в круизе по Оби.
– Забавный ребус… – Могильный оживился. – Теперь понятно, ради чего темнил Сапун. За счет шефа Валя решил устранить своего соперника. Или я опять попал пальцем в небо?
– Поживем – увидим, – уклончиво ответил Веселкин и сразу спросил: – Когда Назарян намерен вернуться в Новосибирск?
– Приказал завтра утром встретить его в аэропорту Толмачево с ростовским рейсом.
– Постарайся, Аркадий, о нашем разговоре ему не говорить.
– Такой треп не в моих интересах…
Глава XXIV
В конце рабочего дня Бирюкову позвонил Веселкин. Коротко рассказав о последних событиях, он попросил Антона приехать со следователем в Новосибирск завтра утром пораньше, чтобы совместно обсудить дальнейшие следственно-оперативные действия.
Бирюков и Лимакин выехали из райцентра перед восходом солнца. Ночью прошел теплый майский дождь. Свежий воздух был насыщен кислородом, и прокурорские «Жигули», управляемые Антоном, стремительно катились по влажной асфальтированной дороге. По обеим сторонам кузбасской трассы тянулись ровные поля, окаймленные сумрачными массивами хвойного леса. Стараясь не задремать под монотонное урчание мотора, заговорили о потеплении сибирского климата. Слово по слову разговор незаметно перешел в деловое русло.
– Оказывается, Петр, Сапунцов приезжал в райцентр не герболайф пропагандировать, как говорил Царьковой с Золовкиной при первой встрече, – сказал Бирюков.
– А что? – спросил Лимакин.
– Судя по тому, как Валентин быстро отвадил от телефонных звонков наркоманов, угрожавших Софии Михайловне, привозил он наркотики некой Коновалихе для реализации.
– Откуда Коновалиха у нас появилась?
– Наверное, из местных барыга. Не слышал о ней?
– Я, Антон Игнатьевич, слышал другое: последнее время в нашем районе купить «дозу» героина стало проще, чем бутылку водки. Но считал, что вал наркоты идет из Новосибирска. Трудно поверить, что в районном захолустье нашлась лихачка, не побоявшаяся организовать наркопритон. Здесь же все на слуху.
– На слуху, но… выходит, проморгали мы создание притона.
– При чем мы? Куда криминальная милиция смотрит?
– Видимо, туда, где халявным доходом делятся.
– Да за это надо в шею гнать деляг из милиции!
– Гнать – мало. На скамью подсудимых садить надо. Как только завершим дело по убийству Царькова, сразу возьмемся за Коновалиху.
– Если милиция с ней повязана, много неприятностей будет.
– О приятном, Петр, думать не приходится, когда молодежь гибнет. В этом году в райцентру сколько наркоманов от передозировки погибло?
– Трое. И все в возрасте чуть за двадцать лет. На эту тему я с Медниковым беседовал. Борис говорит, что барыги в целях наживы добавляют в героин всякую гадость: толченый мел, зубной порошок и даже детскую присыпку талька. От таких суррогатов передозировка – явление распространенное… – Лимакин нахмуренно помолчал. – Что еще нового Веселкин рассказал?
– Новостей много. Серебристо-белый «Мерседес», одежда, в которой Сапунцов ушел из дома, и черный портфель «Дюпон» обнаружены в сапунцовском гараже. А в портфеле – пятьдесят тысяч долларов.
– Солидная сумма, однако.
– Для поставщика наркотиков не так уж и большая.
– Может, это киллерский гонорар за убийство Царькова?
– Для «гонорара», по-моему, многовато. Царьков – мелкая сошка, чтобы за его голову такие деньги платить.
– Ох, запутанное дело… Ширинкина врачи привели в чувство?
– Привели. Сегодня можно будет допросить Максима.
– Представляю, как старательно начнет он изворачиваться и отрицать содеянное.
– Как бы ни старался, а песенка его спета.
– У меня, Антон Игнатьевич, не выходят из головы дневниковые размышления Царькова об иллюзорности жизни. Вот и преступники тешат себя иллюзиями о безнаказанности. Взять, например,
