– Врач сказал, в любое время дня. Однако прежде, чем заняться Максимом, надо нам, Антон Игнатьевич, побеседовать в аэропорту с Назаряном до того, как он успеет пообщаться со своим шофером Аркашей Могильным, который будет его встречать… – Веселкин глянул на часы. – До прибытия ростовского рейса остается полтора часа. Чтобы не опоздать, предлагаю заранее поехать в Толмачево.
– Поехали, – согласился Антон.
Глава XXV
На дорогу до Толмачево ушло около получаса. Бирюков ехал в «Волге» с Веселкиным, который ориентировался на улицах Новосибирска не хуже профессионального таксиста. Следом не отставал Слава Голубев с Лимакиным в прокурорских «Жигулях». Несмотря на прошедший ночью дождь, здание аэровокзала выглядело мрачно. На взлетном поле не слышалось обычного по утрам рева прогреваемых турбин самолетов, готовящихся к рейсам. Лишь у международного терминала тарахтел компрессор бензозаправщика, качавшего топливо в утробу авиалайнера с изображением германского флага на хвостовом стабилизаторе. На испещренной мелкими лужами привокзальной площади стояло с полдесятка частных автомобилей. Темно-вишневой «Тойоты» Могильного среди них не было.
Бирюков попросил Голубева узнать в справочном бюро вокзала, не опаздывает ли ростовский рейс. Вскоре Слава доложил, что из Ростова сегодня самолета но будет, но через полчаса прибывает ИЛ-86 из Москвы.
– Финита ля комедиа, – сказал Веселкин. – Либо авиаторы безобразничают, либо Назарян пошел зигзагами. Коль уж сюда приехали, придется встретить москвичей. Вдруг получится так, что мы ждем Ованеса Грантовича с моря на корабле, а он скатится с горы на лыжах…
– Полчаса нам судьбы не решат, – ответил Антон. – Давай подождем.
Неожиданно неподалеку от «Волги» остановилась темно-вишневая «Тойота», за рулем которой сидел Аркадий Могильный. Веселкин тут же подошел к нему и с улыбочкой сказал:
– Доброе утро, Аркаша.
– Здравия желаю, командир! – с заметным удивлением, но бодро ответил одессит.
– Кого встречаешь?
– За шефом приехал.
– Что же ты вчера о ростовском рейсе нагородил?
На лице Могильного появилась виноватая улыбка:
– Чтоб мне неженатым умереть, за что купил, за то и продал. Ночью шеф перезвонил и приказал встречать не из Ростова, а из Москвы.
– Чего он запетлял, как заяц?
– Та хрен его знает.
– Ты не лезь шефу на глаза, пока я с ним не переговорю.
– Заметано. Исполню, как приказали. Кажись, мне надо сматывать монатки в ридную Одессу?
– Не спеши наперед батьки в пекло.
– Чую, пекло разгорается здесь. Боюсь опалиться.
– Если не виноват, не бойся.
– Касаемо наркоты моя совесть чиста, как у младенца. А за пакости «батьки» дите не в ответе.
– О наших встречах помалкивай.
– Заяц трепаться не любит.
– До пока, Аркаша.
– До побаченья, командир.
Веселкин вернулся к «Волге». Посоветовавшись сообща, решили, что он с Бирюковым займутся Назаряном. Голубев проконтролирует поступление багажа Ованеса Грантовича, а Лимакин понаблюдает за Могильным: не передаст ли кто из пассажиров ему «посылочку», как это должна была сделать Тараданова при несостоявшейся встрече с Сапунцовым.
…ИЛ-86 совершил посадку точно по расписанию. Затормозив в конце летной полосы, лайнер неторопливо развернулся, медленно подрулил к вокзалу и, громко рыкнув, заглушил турбины. К борту сразу подкатил аэрофлотовский трап. Началась неспешная высадка пассажиров.
Назарян спустился по трапу в числе первых. Невысокого роста и худощавый он выглядел молодо, но типично кавказское лицо с орлиным носом выдавало истинный возраст. На нем был ладно пригнанный клетчатый костюм, через плечо перекинут стального цвета плащ, а в правой руке – черный портфель – точная копия сапунцовского «Дюпона». Выйдя через распахнутые ворота на привокзальную площадь, «сын Кавказа», вероятно, отыскивая личного шофера, огляделся. Подошедший к нему Веселкин предъявил удостоверение личности и сказал:
– Ованес Грантович, надо срочно с вами поговорить.
Лицо Назаряна недовольно нахмурилось. Оторвав взгляд от развернутых корочек, он устало вздохнул:
– Чем обязан?…
– Лично вы – ничем. Разговор пойдет о Валентине Сапунцове.
– Знаете такого?
– Знаю, мой телохранитель. Что с Валентином?
