– Когда он должен появиться?
– На прошлой неделе ожидали, но где-то застрял до сих пор. Не к вам ли опять заехал?…
Голубев почему-то вспомнил отравившегося ацетоном старика и вместо ответа спросил:
– Говорят, вы своим заготовителям дефицитные товары даете для привлечения сдатчиков?
– Кое-что подбрасываем.
– Книжки про шпионов?
– Не только. Ковры даже персидские не жалеем, Сервизы посудные. Между прочим, если Романыч по вашему району ездит, то и дефицитные товары вашему населению достаются. А вы изволите недовольство выражать, – директор засмеялся.
– Да нет… Мы вовсе не против, чтобы он по нашим селам ездил, – Голубев решил повернуть разговор по-другому. – Пусть, как говорится, на здоровье ездит. Позвонил не из-за этого. Думал, проходимец какой объявился. А поскольку это ваш передовик труда, ничего против не имеем. У нас сырья хватит, а вот со штатом заготовителей слабовато. Старики на пенсию уходят, молодежь нынче калачом в заготовители не затянешь.
– У нас такая же штука. Инвалиды, в основном, выручают.
В кабинет без стука вошел Антон Бирюков, ожидающе остановился у стола. Голубев еще с минуту проговорил с директором об общих трудностях в работе и положил трубку. Антон кивнул на телефон, спросил:
– Кажется, председателя райпотребсоюза изображал?
Для пользы дела могу изобразив министра финансов, – весело ответил Слава. – Понижаешь, утро вечера мудренее. Отыскал загадочного однорукого заготовителя… – лицо Голубева неожиданно потемнело. – Знаешь, Антон… звонила из Березовки Терехина, толком я не успел понять – междугородная перебила. Но, кажется, мальчишки что-то отмочили там…
– Что они могли отмочить? – насторожился Бирюков.
– Отомкнули как-то лодку Гайдамачихи, уплыли на остров. Когда возвращались, старуха их встретила… Что произошло, не понял, но, по-моему, они в старуху выстрелили…
Антон устало опустился на стул и рывком снял телефонную трубку.
15. «Прощание славянки»
Сидящий в корме лодки Сергей увидел Гайдамачиху одновременно с выскочившим на берег Димкой. Первым желанием его при этом было: оттолкнуть лодку от берега и снова уплыть на остров или в камыши. Он уже уперся было веслом в дно озера, но Димка, выставив перед собою ружье, замер перед приближающейся, как баба Яга, старухой, словно загипнотизированный. Сергей, увидев это, выскочил из лодки и как ни в чем не бывало, пожалуй, только чуть радостнее, чем следовало бы, крикнул:
– Здрасьте, бабушка!
Старуха остановилась, и тотчас, как по команде, замерла собака, с оскаленными зубами и высунутым языком бежавшая перед нею. Гайдамачиха исподлобья подслеповатыми глазами посмотрела на мальчишек, кивнула головой, будто клюнула носом, и совершенно неожиданно заговорила приветливым старческим голосом:
– Здравствуйте, внучики, здравствуйте. Рыбалить плавали?… Бог вам в помощь. Хорош ли улов?
– Слава богу, ничего… – подстраиваясь под старуху, ответил Сергей и, опасливо покосившись на щерящего зубы Ходю, показал в лодку, – Щуку, бабушка, поймали громадную, как акула.
Старуха, подметая длинной юбкой песок, подсеменила к лодке, с интересом уставилась на щуку.
– Поди, у острова словили?
– Ага, у острова, у острова, бабушка, – зачастил обретший кое-как дар речи Димка.
– Там испокон веков крупные щуки водятся. Супруг мой, Петр Григорьевич, царство ему небесное, не к ночи будь помянут, – Гайдамачиха торопливо перекрестилась, – еще крупнее этой бывало привозил с острова. Да и сама я, помоложе годами будучи, любила там рыбалить. Лодочку для целей этих держала, плотник Серапионыч ее ремонтировал… Теперь же совсем здоровье кончается. И лодочка какой уж год починки не видит, решето-решетом стала… – Гайдамачиха посмотрела на мальчишек. – Вы, миленькие, на ней больше не плавайте. Утонете по своей вине, а родители ваши положат грех на мою душу. Жить мне мало осталось, не успею перед богом отмолиться.
– Мы, бабушка, не утонем. Мы, как рыбы… – начал Сергей, но Гайдамачиха перебила его:
– На такой дырявой лодочке и рыба утонет. По молодости ума смерти еще не чуете, а она, безносая, на каждом шагу человека караулит, – старуха опять перекрестилась. – Сынок мой так же, как вы, в молодости ничего не боялся. В последнюю войну, немецкую, геройский подвиг совершил – так командир мне писал. А безносая и с героем не посчиталась. Забрала моего сыночка к себе.
Сергей пополоскал босые ноги в озере, достал из лодки штаны и рубаху и торопливо стал одеваться.
– На Отечественной войне много людей, бабушка, погибло, – натягивая через голову рубаху, проговорил он.
Старуха, соглашаясь, закивала носом:
– Плохое дело – война, внучики. Только не на ней одной гибнут люди-человеки. Кому на роду написано, тот и в безвоенные дни уходит с белого света…
Разговаривая, старуха продолжала разглядывать в лодке щуку. Она даже наклонилась, длинным костлявым пальцем потрогала щучье брюхо и вдруг попросила:
– Продали бы мне на ушицу рыбки, миленькие. Давно я ушицы не пробовала.
