опустошить десятка полтора. Да и с девочками любит поразвлечься. Однажды приезжает из Новосибирска опухший, глаза красные, помятый, как из-под автобуса, и по секрету хвастает нам с Майей: «Во, девки, вчера отколол номер! За одни сутки «лимон» устосал. Такая ярая брюнетка попалась, аж вспомнить жутко».
— Да, при таком размахе на «Форд» трудно скопить «лимоны», — сказал следователь и с намеком спросил: — На стороне Таловский не подрабатывает?
— Имеете в виду рэкет? — уточнила Рита.
— Рэкет и грабеж — близнецы-братья, — уклончиво ответил Лимакин.
— Если говорить о нападении на наш магазин, то Паша здесь с боку припека. Может, по своей природной безалаберности навел рэкетиров, но сознательно он на такое никогда не пойдет. Таловский будто под гипнозом обожает Мерцалову и предан ей пуще верной собаки.
О связях Таловского в Новосибирске Рита ничего не знала, хотя, как показалось Лимакину, она просто не захотела на эту тему говорить.
Самые значимые сведения с помощью Тимохиной в этот день раздобыл Слава Голубев. Допрос Весниной он начал, как и прошлый раз, в полушутливой манере. Глядя на взлохмаченные кудряшки безмятежно жующей резинку Насти, Слава в улыбочкой сказал:
— У тебя оригинальная прическа. Как называется?
— «Я упала с сеновала», — с претензией на остроту ответила Настя.
Слава сделал разочарованное лицо:
— А я считал, что-то новенькое. Говорят, теперь в моде «Взрыв на макаронной фабрике». Не видала такую?
— Увижу — сделаю.
— Обязательно сделай. По-моему, тебе подойдет. Ну, дождалась вчера Пашку-керю?
Веснина вместо ответа выдула из жвачки розовый пузырь. Голубев осуждающе покачал головой:
— Настенька, мы ведь не в детском садике. Сотрудник уголовного розыска беседует с тобой, как с очень важной свидетельницей, а ты воздушные шарики надуваешь. Разве можно так себя вести?
Настя обидчиво отвернулась:
— А чего вы мне Пашку клеите…
— Не серчай, ласточка. Я читал твою записку на Пашином окне. Отчего тебе было страшно в прошлую ночь?
— Ни фига себе вопросик!.. Ритка уехала, Майю убили, я осталась в доме одна. Думаете, ночью не страшно?
— Ты разве видела Майю убитой?
Настя перестала жевать:
— Нет, не видела.
— Чего ж тогда говоришь? Может, ее не до конца убили.
— А как?
— Наполовину. Возьмет да выживет. И все нам расскажет, как ее хотели убить.
Настя, задумавшись, скривила пухлые губки:
— Ну уж фигушки. В морге не выживают.
— Откуда тебе известно, что Майя в морге?
— Жанна сегодня утром Пашке говорила, а я слышала.
— Ты уже вышла на работу?
— Хотела выйти, но Жанна сказала, пока не разберется, что произошло, магазин не откроет.
— А что Паша Жанне говорил?
— Сказал, разыщет рэкетиров и те, орелики, вернут все, что из сейфа утащили.
— Что именно они утащили?
На круглом Настином лице появилось нечто вроде удивления:
— Что, что… Деньги, наверное.
— И много денег там было?
— Я, по-вашему, их считала, да?..
— Рита, вернувшись из Новосибирска, что-нибудь тебе рассказывала?
— Чо интересного она может рассказать?.. Это я ей рассказала, какой разбой у нас тут случился. Ритка от испуга чуть не трахнулась…
— С кем? — мигом ввинтил Слава.
— Не «с кем», а в обморок. Думаете, только в постели трахаются? Ритка, оказывается, трусливее меня.
— Ты разве трусливая?
Настя усмехнулась:
— Словами могу любого отбрить, а мертвых боюсь.
В кабинет неожиданно вошла криминалист Тимохина. Извинившись, она положила перед Голубевым дактилоскопическую карту с отпечатками пальцев Весниной. Тихо сказала:
— Это с дверной ручки подсобного помещения.
Голубев удивленно глянул на насторожившуюся Веснину, затем порассматривал так и этак отпечатки и, словно не веря своим глазам, спросил Тимохину:
— Лена, это не ошибка?
— Нет, Слава, — Тимохина указала на дактилокарту. — Обрати внимание, папиллярные линии располагаются по дуговому узору. Такой узор встречается очень редко. Идентичность отпечатков на дверной ручке с образцами пальцев полная.
Голубев встретился с настороженным взглядом Весниной:
— Ох, Настенька, и загадала же ты нам загадку!
— Чо такое? — растерянно спросила Веснина.
— Оказывается, ты, ласточка, пряталась в подсобке, когда после налетчиков мы с понятыми вошли в магазин.
— Ну уж и придумали глупость! — возмутилась Настя.
— Не лезь в пузырь, — спокойно сказал Слава. — Против заключения дактилоскопической экспертизы не попрешь. Зачем ты тайком ушмыгнула из магазина?
Веснина ошарашенно заморгала:
— Не разыгрывайте…
— Мы не на одесской юморине, чтобы веселить публику. Если хочешь облегчить свою судьбу, рассказывай все откровенно. Почему ты оказалась в подсобном помещении, когда налетчики душили Шелковникову?
— Может, это раньше я входную дверь подсобки открывала, — неуверенно проговорила Настя.
— Если раньше, то почему после тебя на дверной ручке других отпечатков нет?.. — Голубев указал на Тимохину. — Мы вот с экспертом отлично слышали, что при нашем появлении в магазине дверь подсобного помещения открылась и тут же захлопнулась на замок. Сразу сняли с дверной ручки отпечатки пальцев, они оказались твоими. Значит, после тебя никто эту дверь не открывал и не закрывал. Улавливаешь логику?..
Веснина долго смотрела на Голубева немигающим взглядом, потом вдруг закрыла лицо ладонями и разрыдалась, будто уличенный во лжи ребенок. Слава налил из графина стакан воды, подавая его Весниной, успокаивающе сказал:
— Не надо плакать, Настенька. Ну, чего разревелась, как маленькая? Ведь не ты же задушила Майю…
— Ко-ко-конечно, не я, — отстраняя рукой стакан, еле выдавила сквозь слезы Настя.
— Вот видишь! Рассказывай, ласточка, все начистоту. В ограблении магазина тебя никто не обвиняет. Нам от тебя нужна только правда. Если боишься грабителей, поверь, что защитим от них. Мы теперь не с голыми руками ходим… — Слава из внутреннего кармана пиджака достал макаровский пистолет, с которым в последнее время почти не расставался. — Погляди, какая у меня пушка. Пусть только рэкетиры рыпнутся! Я сразу им — пиф-паф! Руки вверх!..
