Звероликий

– Давай неси!

И шофер вместе с мортусом поволокли накрытые ветхой простыней носилки в глубь полутемных переходов бывшего храма Плутона.

Положив бедолагу в цинковый ящик, Таркун вывалил туда полведра льда и накрыл сверху парой старых телогреек, чтобы лед не таял слишком быстро.

Потом дал водиле расписаться в книге приема?выдачи покойников. С тех пор как в мертвецкой с полгода назад обнаружились непонятно как оказавшиеся тут неучтенные мертвяки, с отчетностью у них стало строго.

– Может, хлебнем за упокой души мертвецов честных?! – осведомился водитель. – Мне все равно телегу в гараж ставить, так что можно…

– Хлебнем, отчего ж нет, – пожал плечами Таркун.

Они разлили по больничным мензуркам разведенный водой спирт, выпили не чокаясь.

– Закусить есть чем? О, рыбка! Это хорошо! А то тут ходят слухи, будто ты тут из мертвецов ветчину делаешь! Ладно, пока…

Оставшись один, санитар махнул рукой на дурацкую шутку британца (своеобразный, конечно, юмор у жителей островов) и отправился спать.

Посреди ночи его разбудил грохот: опрокинулась цинковая ванна.

Вслед за тем послышался плеск воды и странный перестук льда. Словно кто?то помешивал соломинкой коктейль в бокале.

– Великий Нгаа, бог моих предков, оборони от видений! – забормотал сторож.

К нему вернулись уже вроде отпустившие кошмары – оживающие мертвецы. Такое бывало с Таркуном в первые месяцы, как устроился сюда на работу. Наслушался баек пустомели Гая Юлия о том, что в подвалах древнего храма водится всякая мерзость. Все?таки владения бога подземного царства, хоть и давно уже оскверненные. И пошло?поехало… Что ни ночь, так и начинали мерещиться хороводы мертвецов. Еле тогда вылечился у местного знахаря, пошли Нгаа долгие годы Луцию Веру.

Промелькнула надежда, может, кто?то из нажравшихся дармовой спиртяги больничных санитаров забрел случайно в его заведение и теперь блуждает среди мертвых тел, не понимая, куда попал. Ну, и наткнулся на ванну в темноте.

Но дверь была заперта изнутри на железный засов, и на окнах решетки в палец толщиной.

– Изида и Митра, пронеси, нелегкая!!! Светлые боги, защитите! – взмолился старый Дерилл.

Минут пять он напряженно сидел, сжимая верный топор.

Прислушался – нечистая сила, видать, угомонилась. Если только ему не померещилось.

Что это он, в самом деле? Да тот, кого вчера привезли, сейчас, скорее всего, тихо и мирно лежит себе в холодной воде, чтоб не протух.

Пробормотав молитву всем богам, которых вспомнил, старый грешник выглянул из чуланчика.

В цинковом корыте было пусто.

Лишь мутноватая вода с ледышками.

А от емкости по вытертым каменным плитам пола шла почти высохшая цепочка следов.

Мокрых следов босых ног.

Таркун поглядел на зарешеченное окошко, за которым занимался рассвет.

Сомнений не было – какой?то идиот вздумал над ним пошутить.

Санитар бы простил неразумному его выходку, но, во?первых, был похищен подотчетный покойник, чье исчезновение придется как?то объяснять, во?вторых, имело место бессовестное издевательство над телом усопшего, каким бы никчемным человечишкой он ни был.

Перехватив топор поудобнее, Таркун вышел из мертвецкой и двинулся, ориентируясь по еще не высохшим следам. Они, как и предположил сторож, шли в сторону больничных задворок, где среди бурьяна и чахлых деревьев была импровизированная свалка всякого старья.

По всему выходило, что нечестивцы там и бросят мертвое тело, а сами, небось, где?нибудь усядутся и будут смотреть, как испуганный сторож ищет покойника в высокой траве.

Свернув к забору, Таркун остановился, хищно оскалившись.

Тела нигде видно не было, зато имелся похититель собственной персоной.

Этот тип в рваной одежде, надев телогрейку (и не побрезговал же), пытался неуклюже перебраться через забор.

Ну, ничего – старый мавр еще крепок и как?нибудь заставит эту свинью сперва отнести усопшего на его законное место. Куда он там его подевал? Затем придется вернуть какое?никакое, а казенное имущество. А потом настанет черед держать ответ перед вигилами за нарушение закона!

А как иначе? Дерилл уже на собственной шкуре убедился, что значит нарушение установленного богами и людьми порядка.

Оно, конечно, можно бы провинившемуся дать шанс исправиться. Но откуда у этого оборванца взяться деньгам?..

Подкравшись сзади, Таркун хищно взревел, вцепился нахалу в плечо, рывком развернул, грозно занося топор. Лишь попугать, конечно…

Да так и застыл, точно идол великого Нгаа в их сельском храме, сгоревшем от шального снаряда.

На него смотрело размозженное лицо покойника с торчащими обломками костей и продавленным лбом.

Последнее, что услышал Дерилл, перед тем как потерять сознание, было хриплое: «Учитель, Учитель, где ты?!»

Привлеченные криком санитары, сменявшиеся с дежурства, обнаружили у забора потерявшего сознание сторожа морга и свежего покойника.

Пришедший в себя Таркун лишь что?то бормотал насчет оживших мертвецов и пришедшего в Серапис зла.

Легкий спиртовой дух поначалу навел явившегося дежурного врача на нехорошие мысли, и он даже сгоряча хотел тут же уволить старика. Но потом смягчился.

Как?никак беженец и семья на руках. К тому же хоть и пил на работе, но все же спохватился и в последний момент помешал неведомым злоумышленникам похитить покойника.

А что сослепу да по темноте своей и глупости решил, что покойник ожил, – ну так что с него взять: мавр – он и есть мавр.

* * *

Ребенок умирал, и с этим ничего нельзя было поделать.

Он угасал буквально на глазах. С каждой минутой крохотная частичка жизни покидала измученное болезнью тельце.

А ведь еще каких?то полгода назад ничего не предвещало трагедии…

Зиму они провели в Тартессе.

Всей семьей.

Гордиан Захес решил наплевать на предстоящий показ очередной своей коллекции, на ряд выгодных заказов и таки вспомнить, что, помимо обязанностей главы крупнейшего в Галлии дома мод, у него есть не менее почетная обязанность pater familia.

В конце концов, от того, что Вероника Кастро вовремя не получит новое платье, а доминус Трималхион будет лишен возможности поглазеть на то, как дефилирует по подиуму его дочь Роксана Сабина, от скуки подавшаяся в модели, ничего не изменится. Мир не рухнет в тартарары.

А вот личный мир мэтра Захеса может накрыться медным тазом. И так уже зазмеились мелкие трещинки по глянцево?расписной поверхности того, что традиционно именуют семейным очагом.

Да, со стороны фамилия Захесов выглядела словно дорогущая хинская ваза эпохи Мин. Красавица?жена, сын?вундеркинд, он сам, успешный бизнесмен, творец, находящийся на пике славы. Фотографии в таблоидах, интервью, показы, приемы…

И за всем этим – ПУСТОТА.

Гордиан толком и не заметил, когда между ним и Поппеей пролегла трещина, со временем разросшаяся в овраг, а затем – до размеров пропасти.

И, боги свидетели, он того не хотел. Ведь любил же супругу безумно. Так что, бывало, ревновал ее к