поскольку именно они и представляли собой 'ноу хау' всей этой затеи, а производство самих миноносок организовать у немцев же, на заводе Шихау, по мере того, как с мая начнут поступать движки из Штатов. Под видом быстроходных катеров — яхт для членов императорской фамилии и адмиралтейского начальства. После этого их надлежало перебросить по Транссибу во Владивосток, дабы Руднев на месте уже решал как их переправить на крейсерскую эскадру… Вадик с головой ушел в планирование и осуществление 'катерной' операции, но тут неожиданно произошли два взаимно не связанных события, полностью изменивших как сам план постройки этих миноносок, так и дальнейшее развитие их облика.
Сначала прибыл секретный пакет из Владивостока на имя Императора, содержащий не только подробный отчет контр-адмирала Руднева о бое 'Варяга' с отрядом Уриу, захвате 'Кассуги' и 'Ниссина', организации крейсерских операций подручными средствами и неудавшейся операции по утоплению Камимуры. В пакете этом были еще и очередные предложения двух скинувших маски иновремян, не вошедшие в поминальник Вадика. Что-то просто времени не было подготовить за одну ночь на 'Варяге', что-то стало ясным только после провала попытки изловить Камимуру. Конечно, относилось это в первую очередь к графической части. Среди десятка карандашных эскизов Вадик сразу же приметил схему и деталировку автомата и пулемета Калашникова, эскизы кинематики для доработки легендарного маузера в пистолет-пулемет, схематическое устройство бугельного торпедного аппарата, металлического звена для пулеметной ленты, теоретический чертеж корпуса катера, подозрительно смахивающий на обводы общеизвестного среди охотников и рыболовов конца 20 века 'Прогресса', разрез и схему глушителя для ДВС. Кроме того там были еще эскиз высокооборотного винта для подвесного мотора уже упомянутого катера, изображение длинной колбасы привязного аэростата, рисунки пехотной каски, саперной лопатки, ручной гранаты и ротного миномета с боеприпасом к нему…
Николай долго и молча рассматривал лежащие перед ним рисунки, изредка возвращаясь к пояснительной записке. Потом глубоко вздохнув, перекрестился, и подняв на Вадика грустные глаза проговорил:
— Господи, как же все-таки печально осознавать, что за грядущее столетие там, в вашем мире, человечество не только не перестало воевать, но и продолжало доводить дело истребления себе подобных до совершенства… Да… Я был просто наивный фантазер. Я ведь им предлагал… — царь вновь задумчиво помолчал.
— Я знаю, Ваше Величество. За это после 99-го многие вас и зовут 'миротворец'.
— Что толку? Что толку было в моем миротворчестве, если ИМ этого не надо? Да, вы правы были, конечно, когда сказали, что не японцы даже на нас сейчас напали, а англичане… И я буду последним лжецом, если скажу, что хочу военного противостояния с Британией. Но какова у России альтернатива? Значит таков мой крест… Наш крест. И это очень и очень грустно, Михаил. Но… Видит Бог, не мы, а на нас. Я бы себе такого никогда не позволил…
Однако довольно. Потерявши голову по волосам не горюют…
Хотя есть один момент, который меня с самого начала этой войны угнетает… Вам я открою один секрет… Мне ведь предсказали, что если мы ее, не дай Бог, проиграем, то потом случится нечто совсем страшное… Нечто ужасное…
— И это тоже, Ваше Величество, для меня не тайна. И про предвидения японского отшельника Теракуто, и про англичанина Кайро. Про монаха Авеля и Серафима Саровского я тоже читал. Обо всех этих предсказаниях и их влиянии на Вашу судьбу и судьбу России в моем мире, я знаю из книг. Как и о тех действительно горьких событиях, что последствовали за поражением в японской войне.
— И что, по Вашему, мы должны делать, чтобы разорвать этот страшный круг?
— Вы сами же и ответили, Государь: его нужно разорвать. Сражаться! Выиграть эту войну! И утвердить Россию у Тихого океана не выглядывающей из-за угла, а твердо и решительно занимающей свое подобающее место. Великое место. Это кардинально изменит мировой расклад сил, а возможно и поможет нам здесь избежать мировой войны.
— Помоги нам, Господи, разорвать его! И что бы Вы сами не думали, а я все более уверяюсь в мысли, что явление Ваше, Михаил, это важнейший промысел Божий и подспорье. Вы, если честно, не только открываете глаза мне на то, что было сокрыто во мгле, но и во многом помогаете быть тверже. Благодаря Вам мне действительно легче нести весь этот груз…
Хотя дядья, Победоносцев, Плеве и еще кое-кто обижаются, что я уделяю Вам так много внимания… Но если бы им была известна хоть толика, хоть крупинка правды, лучше бы от этого точно не стало. Ведь тогда бы уже меня могли счесть умалишенным…
Царь задумчиво улыбнулся, помолчал немного, и вновь обернувшись к Банщикову, продолжил:
— Но давайте продолжим о деле. По поводу этих катеров у меня появились некоторые соображения, давайте-ка их обмозгуем…
И это было вторым событием. В результате которого самодержец впервые лично и серьезно скорректировал планы Петровича и Вадика.
— Я прочел пояснения к чертежу этой миноноски, Михаил Лаврентьевич. То есть, как назвал ее или его Всеволод Федорович — 'торпедного катера'. С учетом того, что в самой форме корпуса кроется источник повышения его скоростных данных, я не хочу отдавать этот заказ за рубеж. Даже немцам. Ибо мы еще не в тех отношениях. Надеюсь — пока не в тех…
И на счет двигателя этого, американского… Незадолго до вашего появления в Петербурге, был у меня разговор с вице-адмиралом Верховским. Он тогда рассказывал мне о скоростных катерах и их гонках. Увлекательно, кстати! Может быть после войны и у себя нечто подобное организуем…
Так вот: в Германии с инженером Даймлером уже более десяти лет работает наш соотечественник. Звать его… Фамилию только запамятовал сейчас. Но не суть важно, вспомню обязательно… По словам Владимира Павловича, инженер этот ему рассказывал, что при его содействии немец уже выстроил и продает газолиновую машину силою в 350 лошадей. Более того, этот наш изобретатель как раз сейчас строит скоростной катер уже со своей машиной в 450 лошадей. Кроме того он достиг выдающихся успехов в конструировании двигателей для авто.
Он был в Петербурге еще год назад, и тогда демонстрировал мне немецкие грузовые машины с его двигателями. Мы закупили их для флота, а на 'Лесснере' по лицензии Даймлера их строят и сейчас. Он там консультантом, хотя и живет в Германии. Верховский мне говорил недавно, что в случае нашего интереса он в четыре дня готов быть в Петербурге. Стоит пригласить, как вы думаете?
— Несомненно, государь! Если это так, и разница по силам в полтора раза, тем более наш, русский… Полагаю, что это немедленно нужно сделать. И кроме того, предлагаю пригласить как можно скорее Алексея Николаевича Крылова — заведующего опытовым бассейном. Будущее показало, Ваше величество, что это великий ум… Больше того, впоследствии он станет самым знаменитым российским ученым- кораблестроителем.
— У нас был уже один знаменитый… Так его круглое создание, похоже, больше никогда из Севастополя не вылезет…
— Ваше Величество, это, клянусь Вам, — совсем другой случай. Адмирал Попов все-таки не был ученым-кораблестроителем. В нашей же ситуации, именно с Алексеем Николаевичем нам и нужно обсудить все моменты по этому катеру, по винтам в частности, да и где строить, из чего, если у нас. Может быть в Або?
— Что ж. Давайте пригласим Крылова… С этой его вечно торчащей, неухоженной бородой… Аликс его уже увидела однажды… И чуть не испугалась до полусмерти. А ей бы это ох как сейчас ни к чему… Хотя, при чем здесь борода, конечно… Дело есть дело. Можно даже сегодня, часа за два до ужина…
Да, кстати! Вспомнил! Фамилия того инженера Луцкой! Или Луцкий… Точно Луцкий!
— Ваше величество, Николай Александрович, а что если мы сами к Крылову, посмотреть как там опыты в бассейне идут, съездим? И ничего нас смущать не будет. Кроме того лучше день другой подождать, пока Луцкий приедет, и его туда же пригласить. Вы сами прибудете инкогнито, поскольку вопрос важнейший, и уши лишние не нужны вовсе.
— Разумно… А переговорим у Менделеева, в лаборатории. Так по этому вопросу и порешим пока. Из флотских приглашу только Дубасова и Чухнина. Секретным предписанием. Рожественский сейчас на 'Ростиславе' стрельбы организовывает для комендоров с 'бородинцев'. Не буду его отвлекать…
Ну, что ж. Значит, до завтра, Михаил Лаврентьевич. А в пятницу с утра поедем смотреть 'Орла', раз
