дифферент на нос. Мало того: рев пожара в первом трюме и стена пламени закрывшая всякий доступ к носовому орудию свидетельствовали о том, что взрыв артпогреба — вопрос нескольких минут, если не меньше того. Комендоров можно было понять.
Из рваной дыры под надстройкой с гулом била струя пара, а скорость и так не резвого парохода на глаз упала уже меньше 4 узлов.
— Моришита, сколько попаданий?
— Не меньше семи, командир. Мы тонем и одновременно собираемся взлететь на воздух. Торпеду выпустили по головному транспорту. Но попали во второй. С него ее не видели и не успели сманеврировать. Сдается мне, они вообще не поняли, что это наша торпеда. Похоже оторвали ему винт и руль — вон он дрейфует в сторону пролива. Думаю, что наши артиллеристы с берега умудрятся-таки его добить, наконец…
— Почему русская канонерка нас не утопила?
— Наверное или решили, что с нами по-любому уже кончено, или получили другой приказ. Второе вероятнее, уж больно быстро они побежали в сторону Авадзи.
— Я вижу кроме двух их больших пароходов еще два броненосца…
— Броненосцев мы видели три. Один ушел к Вакаяме. А эти два затеяли дуэль с нашими батареями. Причем маневрируют постоянно и с довольно большим ходом. По нам не стреляют. Я пока не видел в них ни одного попадания, а вот батареям нашим, особенно легким, тем что в проходе, не поздоровилось конкретно. Ну, это Вы и сами видите.
— Вижу… Демоны на их голову! Русские веселятся как в Красном квартале…А что будет в Осаке… Их дестроеры прошли в залив?
— Да. Все семь. Как на параде…
— А наши армейские артиллеристы… Кикаккэ, самовлюбленные брехуны! И где их хваленая меткость?! Выучились стрелять по стоячим щитам…
Где наши миноносцы?
— На дне, командир…
— Кто-нибудь спасся?
— Думаю, что нет. Русские не останавливались, наших в проливе нет, шлюпок я не видел. А доплыть оттуда до берега в такой воде… Вряд-ли…
— Итиро-сан, помогите мне подняться в рубку.
— Но, командир!
— Это приказ, Итиро… Мы еще имеем ход.
Штурвал действовал. И это была вторая хорошая новость после того, как стало ясно, что русские броненосцы совершенно не уделяют внимания тонущей брандвахте.
'Славно… Это очень благородно с вашей стороны, господа. Я все-таки попробую стать на мель в проходе. Да нас и так несет к берегу. Только вот что раньше? Трюм затопит или погреб рванет?'
Смелым везет. 'Тада-Мару' сел на грунт в десятке метров от берега Токушимы, практически на самом краю пролива Китан. Морская вода затопив первый трюм и котельное сама остановила пожар. Но вместо приказа перебираться на берег минеры брандвахты получили совсем иное распоряжение. Теперь они перезаряжали минный аппарат прикрыв его от взглядов с моря кучей обломков и обрывками кормового тента.
****
— Все, до нас уже ничего не долетает и до Матусевича тоже. Мы в заливе Осака, порт скоро будет виден. Поздравляю, господа! Прорыв осуществлен в полном соответствии с планом.
Итак, что мы имеем по повреждениям?
— Есть попадания в четыре истребителя. Кроме нас — 'Буйный' получил три 47-миллиметровых с миноносца. Без серьезных последствий. Двое раненых. 'Блестящий' — 9-сантиметровая граната прямо в кормовую трехдюймовку. Орудие уничтожено. Двое убитых пятеро раненых. Поврежден осколками кормовой минный аппарат, но не критично, должны вот-вот починиться. Осколочные пробоины в палубе и бортах забили деревом. Скорость не снизилась.
— Слава богу, что не взяли шаровых мин… Кто еще?
— 'Безупречный'. Снаряд не установленного калибра снес за борт 4-ю трубу. Без взрыва. И без потерь в людях.
— Повезло Матусевичу. Бог миловал.
— Ну, и мы… 9-см граната в карапас с левого борта. Потерян якорь, надводная пробоина, временно заделана. Трое легко раненых. Включая Вас, Евгений Владимирович.
— Замечательно. Поздравляю всех с удачным началом боя! Теперь — не торопиться и действовать наверняка! Впереди у нас скорее всего еще одна встреча с миноносцами. Их может быть восемь. Смотрите все в оба!
И попросите Матусевича выйти нам на траверз. Обсудим наши дальнейшие действия. По-моему мы можем заниматься портом до заката. Подрывные патроны проверили, Николай Владиславович?
— Еще с вечера, Евгений Владимирович.
— Помните, господа: сейчас мы в заливе полные ХОЗЯЕВА положения. Сегодня мы здесь делаем ВСЕ, что хотим. А именно: сначала в ходе стремительного налета топим минами самые крупные цели. После того, как разберемся с миноносцами — добиваем то, что еще достойно мин. Затем оставшиеся иностранцы — подрывными патронами, а в конце — артиллерией японские джонки, каботажные баржи и всю прочую мелочь. Мины имеем право расстрелять все. Снаряды — 90 % боезапаса…
Вот и 'Безупречный' подходит. Кстати, с тремя трубами он весьма импозантно смотрится, не находите?
Иосиф Александрович! У Вас дым этот минерам стрелять не помешает?
— Справятся! Только злее все стали, не беспокойтесь!
— Славно! Значит с Богом, вперед!
— Добро, Евгений Владимирович! Я по плану начинаю от восточного волнолома?
— Да! Никаких изменений. Сначала большую рыбу. Дальше по обстоятельствам. И будьте внимательны: их миноносцы придут, я не сомневаюсь…
****
Когда истребители Коломейцова и Матусевича в вечерних сумерках взяли курс на выходные створы пролива Китан, общие потери японского торгового флота составили более 40-ка тысяч брутто-регистровых тонн. Кроме того на дно Осакского порта и бухты легли 14 иностранных пароходов тоннажем почти в 65 тысяч БРТ. Из предпринявших попытку контратаки 4 японских миноносцев два были потоплены, а два столь серьезно повреждены, что были вынуждены выброситься на берег.
Бурные события предшествующих этому семи часов достаточно подробно описаны в военно-морской литературе, и подробное перечисление того чье, какое, кем и каким образом было пущено ко дну судно, может утомить читателя, а мы не хотим лишний раз злоупотреблять Вашим терпением.
Финальный аккорд сражения прозвучал почти в темноте, когда канонерская лодка 'Храбрый' решительно вошла в пролив Китан, дабы подавить пару прожекторов и несколько оживших орудий, решивших отомстить выходящим из залива русским истребителям. В итоге и прожектора и пушки были довольно быстро 'погашены', но… Уже на выходе из пролива таранный форштевень канонерки был выдран мощным взрывом торпеды, выпущенной с внешне давно покинутой, приткнувшейся у берега японской брандвахты.
Понимая, что в сложившихся обстоятельствах корабль обречен, его командир кавторанг Похвистнев выбросил канонерку на отмель у острова Токушима, где экипаж был снят контрминоносцами отряда Матусевича, а сам 'Храбрый' уничтожен, дабы не стать вражеским трофеем. Разорванный пополам взрывом кормовых погребов, он упокоился всего лишь в пяти кабельтовых от места, где нашел свой конец и погубивший его брандвахтенный пароход.
Прикрывавшие истребителей русские броненосцы береговой обороны не только подавили пытавшиеся вновь подать голос японские береговые батареи, но и дали несколько залпов по упрямо не желающему признавать себя побежденным 'Тада-Мару'. На окончательно разрушенном 10-дюймовыми снарядами пароходе погибло еще 12 моряков, включая и его отважного командира капитан-лейтенанта
