колдовать.
После этого нежить практически беспрепятственно ворвалась в город. Часть людей в районе складов и рынка избегла действия магии – они не сдавались и бились на узких улицах Элаана, лучники с крыш домов посылали в нежить стрелы до тех пор, пока колчаны не опустели. Потом зомби вскарабкались на крыши и разорвали смельчаков голыми руками.
В тот вечер Дарган увидел, как Носферату пьет души. Пленных пригнали воины-зомби. Носферату подъехал на своем великолепном коне в зеленой броне, которая казалась сделанной из изумрудов. Белое, как снег лицо (Носферату никогда не носил шлема), белые волосы трепал ветер.
Зомби выводили связанных пленников по пять человек и ставили в ряд на колени. Пленники двигались покорно, как будто уже были не живыми. Стояли на коленях, склонив головы. Кто-то плакал. Кто-то молился. Но Всевышний не откликался на их призыв. Носферату спрыгнул с коня, подошел. Никто из людей не попытался даже дернуться – не то что бежать. Только мелкая дрожь сотрясала тела.
Носферату склонился, закрыл глаза. Алое огненное кольцо опоясало вампира, вспыхнуло, расширилось и заключило пленников в свой круг. Миг… Издалека показалось, что Носферату сделал глубокий вдох. Дарган видел, как тонкие струйки света устремлялись от ноздрей стоявших на коленях людей к разинутому рту Носферату, как заглатывал Лан-дуул это сияние, как, проглотив, плотоядно улыбался и проводил по губам тонким фиолетовым языком.
Внезапно алое светящее кольцо сжалось, огонь вернулся к вампиру, впитался в его тело сквозь пластинки в изумрудных доспехах. Несколько мгновений ничего не происходило. И эти мгновения были страшнее всего – мгновения, когда жизнь кончилась, но все еще как будто было по-прежнему. Люди еще несколько мгновений продолжали стоять на коленях, Носферату склонялся над ними, как будто проверял – не осталась ли в ком из них хотя бы частичка силы. А потом они все разом упали, будто кинулись благодарить Носферату земными поклонами.
Зомби оттащили убитых и поставили перед Носферату новый ряд пленных.
Все повторилось. Потом еще раз. И еще.
Внезапно девушка в грязном, разорванном на плече платье проскользнула под рукой одного из зомби, ринулась к пленному и встала рядом с ним на колени, потом схватила парня за руку и изо всей силы стиснула его пальцы. Вампир глянул на новую жертву своими белыми глазами, ухмыльнулся, кивнул утвердительно, потом наклонился и выпил очередные души – в этот раз шестерых.
Потом вскочил на коня и уехал, довольный.
Внезапно Даргану показалось, что погибшая девушка – это его Лиин.
Он закричал и помчался к убитым. Подбежал, перевернул лежавшее ничком тело. Нет, он ошибся. Это не Лиин. Но умершая была так похожа на его невесту, что алкмаарец завыл от боли.
После падения Элаана армия Мортис разделилась. Часть ее двинулась вдоль Фальген Хейма по дороге к Корбаку и дальше на север, а другая половина (именно в этих войсках очутился Дарган) должна была переправиться через залив на кораблях и вступить на полуостров – алкмаарцы называли его Землей тысячи деревьев из-за лесов, покрывавших почти весь полуостров. Когда-то, очень давно, до того как появились люди, эти земли принадлежали эльфам, но потом имперцы вытеснили остроухих за горную цепь Фальген Хейм.
Прежде чем переправиться через залив, Мортис приказала избавиться от всего, что могло помешать в пути и затормозить движение армии.
– Слиш-ш-шком медленно, – шелестел голос. – Мы идем слишком медленно. Шпионы гномов донесут весть о нашем приходе куда раньше, чем мы достигнем земель Горных Кланов.
Армия Мортис остановилась на берегу залива. Здесь, среди песчаных дюн росли отдельно стоящие высокие сосны с оранжевой корой. Вернее, росли прежде. Сейчас они стремительно засыхали, и песок был усеян опавшей хвоей.
Дарган не знал, что должно произойти, но понял – что-то страшное. Он огляделся. Стоявшие рядом зомби послушно замерли, свесив головы набок. Их искривленные, будто сведенные судорогой тела, еще больше скрючились, с губ потекла зеленая пена.
– Ус-снуть… – долетел вновь голос Прушина. – Всем слабым ус-с-снуть…
Дарган всегда невольно вздрагивал, когда слышал мерзкое шипение мерзкого глашатая Мортис.
Слабым уснуть? Что это значит? Умереть снова?
Дарган кинулся к обозу. Только теперь он увидел траншею в песке, ее рыли своими мощными лапами орки, и в эту траншею, совсем неглубокую, ложились женщины и дети – те, кого Мортис сочла слабыми. Они покидали обоз и шли, не видя ничего перед собой, покорно спускались в яму и, свернувшись калачиком, застывали, будто решили в этот серый полдень лечь и немного передохнуть.
Дарган увидел, как сестра спускается вниз по откосу. Платье ее окончательно истлело так, что обнажились все еще стройные ноги, но трупные пятна покрывали когда-то прекрасные бедра. Он отвернулся. Его трясло. Он не мог остановить этого повторного умирания. Быть может, это упокоение было спасением для тех, кого он любил, милостивым избавлением. Но души… их души… тоже мертвы! С их душами никогда он уже не сможет побеседовать, не пригласит на праздник, на свадьбу или на празднество в честь рождения детей. Да и не будет уже ни свадьбы, ни детей… ничего не будет – только вечное служение мертвой богине и вечные войны.
Теперь вслед за сестрой уже мать спускалась в траншею.
– Мама!
Она обернулась. Протянула к нему руку. Опять янтарем вспыхнули глаза. Даргану почудилось, что лицо ее на миг преобразилось – вновь стало живым, почти молодым, расцвел румянец на щеках, сверкнули жемчугом зубы, темные волосы собрались в высокую прическу.
– Не бойся… – произнесли почти беззвучно губы. – «Свет души» с тобой…
– Торопись! – Орк пихнул ее деревянной лопатой в спину.
Дарган налетел на зеленокожего и сбил с ног. Меч не обнажил – кинжалом вспорол орочью шкуру.
Тот отлетел в сторону с пронзительным визгом. Орки не так уж сильны – но это смотря с чем сравнивать. Никогда прежде Дарган не обладал такой мощью – чтобы отшвырнуть орка в сторону, как котенка. Неужели и в него Мортис вдохнула избыток своей магии?
Дарган обернулся к траншее. Мать лежала рядом с сестрой – уже неподвижно.
Десятки, сотни бывших алкмаарцев сгрудились на дне рва.
Дарган побежал вдоль разреза в земле. Повторно умершие походили на серые личинки, их уже начало заносить песком. Никто не шевелился. Он видел их лица, у многих были открыты глаза. Но эти глаза ничего не видели.
– Лиин…
Он искал ее и боялся найти.
– Лиин! – зазвенело эхом.
Дарган остановился и повернулся, увязая в песке, при этом сам едва не скатился в траншею. Вдоль рва мчался рыцарь смерти Зитаар. Огненные копыта Бешеного не касались песка.
Внезапно Зитаар остановился, соскочил с коня и побежал вдоль траншеи.
– Лиин! – разносился надо рвом крик, полный муки.
Зитаар тоже ее искал.
Дарган не сразу понял, что остальные мужчины с равнодушием взирают, как повторно умирают их близкие. Если бы Дарган мог так же спокойно смотреть на эту траншею в песке! Но «Свет души» доставлял его остановившемуся сердцу муки сердца живого. Орки с хохотом и воплями уже засыпали общую могилу, его мать и младшая сестра навсегда исчезали в песке.
Как безумный, по-прежнему метался среди песков Зитаар, пытаясь найти Лиин. Два чувства сохранил Зитаар в своей новой ипостаси, дарованной Мортис. Ненависть к Даргану и любовь к Лиин. И то, и другое чувство, сохраненное в мертвом сердце, возросло стократно. Что будет, когда Зитаар заметит Даргана, стоявшего недвижно у засыпанной траншеи?
Но Зитаар не заметил – он вскочил на коня и ускакал.
Рано или поздно смертельные враги встретятся. Но этот день еще не настал.
Утром Дарган принес на траншею увядший цветок – что-то бледно-синее, с тонким надломленным стеблем. Долго брел он вдоль неровного песчаного горба, не ведая, куда положить
