наступление. Но было поразительно тихо. Лишь на юго-востоке все было затянуто плотным туманом – не белым, а каким-то синеватым, или сине-зеленым даже. Туман струился, скручиваясь в причудливые фигуры. Природным такое явление быть не могло – значит, там не обошлось без магии, и магия эта явно была не из той, что даруется Всевышним. Ветер напрасно пытался развеять сине-зеленое полотнище, напротив, с каждым порывом оно становилось все более плотным. Ренард достал карту и пометил на ней облако тумана. Хорошо бы, пробираясь в этот самый Ниинорд, миновать по краю магическое облако и не попасть под его пелену.
Ренард спустился с башни и направился к воротам. Стражник в маленькой привратницкой благополучно посапывал. Двое наверху, на привратных башнях, вроде бы не спали, но не выказали никакого интереса к происходящему внизу. На небольшой площади перед воротами стояла лишь Цесарея в своем негнущемся платье с высоким воротником, который напоминал заднюю луку на рыцарском седле. Не выспавшийся, постоянно зевающий мальчишка-конюх держал под узды рыжую тонконогую кобылу. Сзади к седлу были привязаны две тощие дорожные сумки. Надо полагать, что в пути Цесарея будет питаться в основном воздухом.
– А где остальные? – спросил Ренард.
Цесарея как будто не поняла его вопроса, посмотрела с изумлением и едва заметно покачала головой, будто осуждала Ренарда за его страсть всегда и всюду задавать вопросы.
– Досточтимая госпожа… – Ренард кашлянул. – Вы так и поедете в этом платье?
– Да. Оно как доспех… – она рвала фразы как путы – всегда на середине. Как будто до конца высказанная мысль могла ее связать с чем-то слишком земным. А ей надо было все время слышать Всевышнего.
– В том-то и дело, – кивнул Ренард. – Неудобное, как доспех. Хороший рыцарь везет доспехи на запасном коне, а сам…
– Когда путь безопасен, – прервала Цесарея.
– Да ладно… как угодно… – буркнул Ренард, смутившись еще больше. – Только не жалуйтесь потом, что все тело в язвах.
В этот момент послышался стук копыт на мостовой, на дороге появился отряд сопровождения. Впереди ехал на тяжелом вороном жеребце Нигель, к тому же он зачем-то навешал на своего несчастного коня тяжелую броню, как будто собирался немедленно идти в битву, а не отправлялся в тяжелый переход по потаенным тропам. Сам Нигель так же натянул на себя полный доспех, вороненый шлем украсил охапкой белых перьев, а щит его был так огромен, что закрывал рыцаря от подбородка аж до самых пяток. К концу дня, по прикидкам Ренарда, рыцарский конь должен был благополучно околеть от усталости. Остальные рыцари, видимо, просто не успели раздобыть для своих скакунов броню и ограничились металлическими налобниками и зелеными, изрядно вылинявшими под лучами солнца и дождем попонами. Причем Джастин не стал надевать налобник на коня, а повесил сбоку в противовес щиту.
«Забавный у него конь, – подумал Ренард. – Все время пританцовывает, как будто хочет подпрыгнуть и отправиться в полет. Если я не ошибаюсь – быть парню паладином Империи!»
За четверкой рыцарей шли два паренька, еще вчера они прислуживали в таверне, а сегодня вели нагруженных мешками с провизией мулов. Содержимого этих мешков, по прикидкам Ренарда, должно было хватить на ближайшие пять-шесть дней пути.
Позади всех тащились лучники, эти вообще без брони, в капюшонах и с торбами за плечами.
– Открывай! – рявкнул Нигель и, решив, что вопля его луженой глотки недостаточно, схватил рог и протрубил.
Низкий рев рога разнесся по ближайшим кварталам, перебудив спящих горожан. На призыв Нигеля неожиданно отозвались немногочисленные петухи, заголосив по дворам на все лады. Вот глупые, хозяева их прятали-прятали, а они чуть что, давай орать, сегодня непременно угодят в суп за свою дерзость.
Стражник выскочил из своей будочки, на ходу нахлобучивая шлем.
– Открывай! – Нигель повелительно вытянул руку.
Вслед за первым стражником из привратницкой выбрался второй, вдвоем они стали медленно вращать лебедку. Пронзительно заскрипели прихваченные то ли ржавчиной, то ли защитной магией цепи, и тяжелая решетка пошла наверх. Закрепив рычаг, стражники побежали открывать ворота – тяжелый брус не желал сдвигаться, так что Джастину пришлось спрыгнуть с коня и составить стражам ворот компанию.
Ренард помог Цесарее подняться в седло.
Она посмотрела на следопыта прозрачными детскими глазами и спросила:
– Путь будет трудный, да, сударь?
– Трудный, – не стал лгать Ренард. – Легких путей в нашей стране вообще не осталось.
Ренард надеялся, что близ города особых проблем у них не будет, – и ошибся. Где-то около полудня, когда от жары рыцарей в латах разморило, и следопыт уже прикидывал, где устроить привал, из кустов дикими псами вылетели какие-то оборванцы. То ли разбойники, то ли одичавшие беженцы. Они очень точно выбрали цель – кинулись к мулам, груженным припасами. Одного их оруженосцев тут же убили, второго ранили. Но добычей завладеть не смогли – двоих насмерть поразил стрелами Ренард, еще одного зарубил Эмери, а Джастин ранил четвертого. Остальные грабители, сообразив, что добыча им не по зубам, ринулись назад в кусты.
Несмотря на протесты Нигеля, Ренард велел разобрать сумки с припасами с одного из мулов по лошадям и отправил уцелевшего оруженосца с телом в город – была надежда – пусть и слабая, что мальчишку оживят в храме. Все же он шел под знаменем отряда, и погиб в бою.
Первая смерть, такая внезапная, и такая нелепая, всех ошеломила. Даже Эмери, напевавший всю дорогу, примолк. Зато Нигель буйствовал – винил в происшедшем всех, кроме себя, а больше всех – Ренарда. В чем-то Нигель, наверное, был прав, за выбор дороги отвечал следопыт. Он должен был найти безопасную дорогу. Очень верное замечание. Проблема была в одном: безопасных дорог вокруг Ниинорда давно уже не было.
К вечеру отряд Нигеля встретил беженцев.
Перепуганные крестьяне ничего толком рассказать не могли, лишь один из них, шустрый малец лет пятнадцати, сказал, что видел проклятых, но не демонов и даже не одержимых.
– Одержимых я хорошо знаю, – заявил мальчишка, – у них у всех звезды во лбах красные, а эти без звезд, но в козлиных шлемах.
– Козлиные шлемы?
– Черепа заместо шлемов, – уточнил мальчуган.
– Как же ты разглядел, есть у них звезды или нет, если на головах черепа? – заметил Ренард.
– Вот именно, как? – обрадовался Эмери, как ребенок.
– Они сняли шлемы, чтобы напиться у родника. Тогда-то я и рассмотрел, что никаких звезд на лбах у них нету, – ничуть не смутившись, объяснил мальчишка.
Судя по рассказам, получалось, что видел пацаненок сектантов, из тех, кто уже принес клятву Бетрезену, был принят на первую ступень службы, немного приобрел, а душу потерял…
– Молодец, наблюдательный… – Ренард похлопал его по плечу.
– А можно мне с вами? – спросил малец.
– Мать с отцом отпустят? – Следопыт покосился на мужчину, что толкал по дороге ручную тележку с жалким скарбом. Женщина с ребенком шла следом. Две девочки лет по двенадцать тащили тощий мешок – один на двоих, и все время ссорились.
– Это не мои, они мне даже жрать не дают. Я просто следом за ними иду.
Парень опустил глаза. Беженцы тем временем, обогнув отряд Цесареи, как скалу, двинулись дальше. Ренард смотрел им вслед – на согбенные спины и опущенные головы. Шарканье их ног звучало грустным напевом. Бедняги, до городских ворот они точно сегодня не доберутся, будут ночевать в лесу, полном разбойников. Девчонок и тележку грабители заберут непременно.
Следопыт скрипнул зубами от чувства бессилия.
– Почему бы и нет? – Ренард тряхнул головой, отгоняя мерзкие мысли. – Как звать тебя?
– Торм, сын Торма.
– Что ж, будешь моим оруженосцем.
– Разве следопыту положен оруженосец? – усомнился Торм, сын Торма. – Ты же не рыцарь.
