Против такого подарка Патриция не возражала.
О сне не могло быть и речи. Элен сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и рассказывала, а Патриция ходила из угла в:угол, слушала и подгоняла подругу нетерпеливыми вопросами. Словно воочию видела и напыщенного столичного полицейского, и добродушного деревенского толстяка, и светящийся портрет тя-ю, и толпу возмущенных жителей, возлагавших, похоже, на Элен больше надежд, чем на полицию.
— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Патриция, едва Элен успела завершить рассказ.
— Как только смогу подняться, поеду туда снова. Ты со мной?
Патриция энергично кивнула.
— Давай используем день передышки, чтобы как следует подготовиться, — говорила Элен, подбрасывая на ладони кассету с фотопленкой. — Что нужно установить прежде всего? Главный вопрос: где искать убийцу тя-ю — в деревне или за ее пределами? Мы примерно знаем, когда произошло убийство. Тя-ю вернулась домой с последним автобусом.
— Значит, надо выяснить, что делал в это время каждый из жителей.
Элен присвистнула.
— Веселенькая работенка! Скорее всего, они уже мирно спали в своих постелях.
— Послушай, Элен. Соседям тя-ю прекрасно известно, когда приходит вечерний автобус. Если бы кто-то из них хозяйничал в доме, вряд ли бы тя-ю застала его врасплох.
Элен возразила:
— Она могла сказать, что заночует в городе, а потом неожиданно вернуться.
— Интересно, куда она ездила? Как понимаю, хозяйка чайного дома должна вечерами принимать гостей.
— В самом деле! Вызвать ее из дома могло только очень важное дело. Соседям это наверняка было известно. Похоже, кольцо подозрений сжимается вокруг жителей деревушки.
— И все-таки надо спросить, не заметил ли кто неизвестного.
— А теперь представь, что убийца — деревенский. Он много чего расскажет, желая сбить со следа…
— Решено, берем главного свидетеля под подозрение.
Элен перевернулась на бок, облокотилась о подушку.
— Одно мне не дает покоя. Почему этим делом заинтересовалась столичная полиция, а?
Они помолчали. Патриция взглянула на кассету с пленкой.
— Что здесь?
— Ничего интересного. Панорамные снимки, фотографии рыбаков. Можешь попытаться вычислить убийцу.
— Давай скорее проявим!
— Глаза слипаются. Надо хоть два часа подремать, пока Синь-эй не сделает очередную попытку пустить нас ко дну.
Патриция погасила свет, и тут только они заметили, что наступил день — как всегда, внезапно. Горизонт затянули тучи, мутно-серые волны стремительно неслись к берегу.
— По такой погоде Синь-эй, пожалуй, не приплывет, — сказала Патриция.
Элен привстала.
— Недурно бы побеседовать с дедушкой этой малышки. Если не ошибаюсь, он был в Цуане как раз в ночь убийства!
— Потом окажется — он главный злодей!
Элен покачала головой и совершенно серьезно ответила:
— Не забывай, тя-ю задушили. Выстрелить из пистолета может и старик, и женщина, и даже ребенок. Но чтобы задушить человека — а тя-ю по портрету производит впечатление здоровой и крепкой, — нужна большая сила.
— Хорошо, — согласилась Патриция. — Поговорим с дедушкой. А потом я хочу еще раз подняться на гору и встретиться с той загадочной парой.
Было далеко за полдень, когда Элен с Патрицией добрались до деревушки. Две собаки, лежавшие на дороге, дружелюбно забарабанили хвостами, взметая облачка пыли. Поднялись и лениво затрусили следом.
Близился шторм, волны с шипением проносились по песчаной полосе пляжа. Никто из рыбаков на утренний лов не вышел. Чинили сети, осматривали днища поднятых на берег лодок. Несколько человек, собравшись у самой кромки прибоя, что-то пристально высматривали на горизонте.
Первыми сбежались посмотреть на иностранок дети, вдохновленные рассказами Синь-эй, — загорелые, ловкие, шумные, как и все дети, выросшие на побережье, готовые с утра до ночи бултыхаться в волнах или наперегонки носиться по берегу. Запыхавшись, обступили Элен и Патрицию. Почему-то в толпе ребятишек не оказалось Синь-эй. Дети были босоноги и одеты очень бедно. Помятуя о повадках голытьбы во всех частях света, Элен ожидала попрошайничества и уже раздумывала, чем пожертвовать. Патриция, угадав ее мысли, фыркнула:
— Просить? У европейцев? После того как их родители выставили из страны генерала Паркера и прочих благодетелей со всеми армиями? Знаешь, у тайанцев гордость врожденная.
Мальчик лет четырнадцати, для своего возраста высокий, но худенький, что-то скомандовал остальным. Дети мгновенно расступились, образовав два ряда по краям дороги и открыв проход. Только одна маленькая девочка никак не могла решить, слева ей остановиться или справа, и несколько раз перебегала с места на место. Старший мальчик внимательно оглядел иностранок, затем очень вежливо и столь же неожиданно спросил:
— Вам помочь?
Патриция перевела Элен вопрос. Обе заулыбались. Патриция серьезно произнесла:
— Ты не мог бы показать нам дом Синь-эй?
Мальчик важно кивнул.
— Идемте со мной.
Пошел рядом, приноравливаясь к их неторопливым шагам. Не отставали и остальные. Чувствовалось, что они прямо-таки разрываются от любопытства и невысказанных вопросов. Мальчик-провожатый подал знак, и ребятишки проворно выстроились в цепочку. Шедший первым спросил:
— Как вас зовут?
Выслушал ответ и убежал в самый конец цепочки. Так каждый задавал по одному вопросу и пристраивался в хвост.
Маленькие тайанцы постепенно выяснили, что иностранки были на Лисьей горе и пойдут еще, любят рисовые пирожки с крабами, сидеть на полу не привыкли, в шторм купаться не отважились бы, про убийство слышали, на велосипеде ездить умеют (при слове «велосипед» Элен вздрогнула) и умеют водить машину, не умеют водить вертолет, их любимые цвета — черный и лазоревый…
Взрослые тоже выходили из домов, приветливо здоровались. У них были свои вопросы. Почти все единодушно интересовались, долго ли Элен с Патрицией рассчитывают прожить в домике на сваях и вообще в Тайане, что их сюда привело, понравились ли здешние места. Элен то и дело дергала Патрицию за руку, напоминая: «Мы расследуем убийство». Патриция взглядом советовала набраться терпения: «В Тайане не принято торопиться».
Каким-то чудом они все-таки добрались до дома Синь-эй. Мальчишка-провожатый постучал, никто не отозвался. Патриция с Элен, оглядываясь, уже и сами заметили девочку — на берегу. Вместе с дедом она снимала развешанные для просушки сети. Синь-эй тоже увидела своих знакомых, хотела к ним броситься,
