подумала Элен и прибавила еще несколько слов. И вдруг — она даже дыхание затаила, боясь поверить, — мужчина вытянул руку, взглянул на часы и заторопился. Закинул на плечо сумку, брошенную у ступеней веранды, натянул капюшон и зашагал к воротам.
Элен с Патрицией посмотрели друг на друга и привалились спинами к кленовому стволу.
— Ушел? — прошептала Патриция.
Некоторое время они выжидали, опасаясь затаенного коварства. Человек мог уйти с включенным фонарем и вернуться — с выключенным. Однако кругом все было тихо. Небо разъяснилось, по серебристой траве протянулись длинные тени.
Подруги рискнули подняться. Патриция оглядела себя и тихо застонала. Вздумай она специально вываляться в грязи, вряд ли бы достигла лучшего результата. Элен выглядела не многим чище. У обеих зуб на зуб не попадал.
— Быстрее, — скомандовала Элен, — или дело кончится воспалением легких.
Они направились к воротам. Не так быстро, как хотелось бы — поминутно вздрагивали и останавливались. Лишь ступив на тропу, ведшую к дому, совершенно успокоились. Чем дальше уходили от Павильона, тем комичнее казалось происшедшее. Вскоре они уже не могли не хохотать над собой. Нечего сказать, отличились! «Два отважных исследователя». Мокрые курицы! Если бы незнакомец их обнаружил — умер от смеха.
— Он и сам боялся, — заметила Элен.
— Понятно. Темнота, никого нет, и вдруг — ветка трещит. Поневоле вспомнишь об оборотнях. А нам стыдно. Мы-то его видели.
— Интересно, что этому человеку понадобилось на горе?
— Может, он из одной компании с Хат-хен и Ин-Пэем? — предположила Патриция. — А может, не я одна видела людей в старинных одеждах. Прошел слух…
— Думаешь, явился искать оборотней? — Элен покачала головой. — Его занимал Павильон… Кстати, как этот тип сюда попал? Приехал на автобусе?
— Вряд ли. Обратный автобус пойдет только утром, а мужчина торопился.
— Тогда — на поезде?
— Или оставил машину где-нибудь на шоссе… — Элен вспомнила, что убийца тя-ю тоже оставлял машину на шоссе, но тут же отогнала эту мысль. — Интересно, охрипну я или нет?
Патриция восприняла данное высказывание как упрек и принялась защищаться:
— Зачем же ты отпустила инспектора? Следовало пригласить его на ночную прогулку. Он был бы в восторге.
— Приводи в восторг Эндо, — парировала Элен.
— Пожалуйста, ему — ни слова, — взмолилась Патриция. «Сознаться, что полночи они от страха ползали на животах по грязи!»
— Как, ты не намерена потрясти его собственной храбростью?
— Издеваешься?
— Ну, выносливостью?
Патриция ощутительно чихнула, положив конец спору.
С горы они спустились быстро. В основном — на спине и боку. Плащи хорошо скользили по грязи.
Остаток ночи посвятили тому, чтобы вымыться, собраться в дорогу и немного подремать. Ровно в четыре утра стояли одетые и готовые к выходу. К обоюдному удивлению, чувствовали себя превосходно.
— Когда болен сыскной лихорадкой, — заявила Элен, — другие болячки не пристают.
Патриция согласилась. В тот миг ее волновало отнюдь не собственное здоровье.
— Послушай, Элен… Давай перед уходом спрячем твой чайник.
Элен изогнула тонкую бровь.
— Зачем? Внимания убийцы он не стоит.
— Да, но мне будет гораздо спокойнее…
— Ладно. Зароем сокровище на берегу? Только надо хорошенько запомнить место. Если забудем — убийце придется таскаться за нами по всему побережью.
— Не слишком ли ты о нем беспокоишься?
— Боюсь, он зачахнет прежде, чем попадет ко мне в руки.
— Так зароем?
— Нет. Я знаю способ проще и лучше.
— Просвети же меня, о великий вождь Змеиный Зуб.
— Смотри, — сказала Элен.
Она достала чайник и обвязала его длинной веревкой. Патриция со всевозрастающим любопытством наблюдала, как вокруг чайника сплетается некое подобие рыболовной сети. Элен с гордостью оглядела дело своих рук.
— Гениально?
— Э-э-э… — Патриция склонила голову набок.
— Пойдем, проницательная моя.
Подруги вышли на веранду. Элен спустилась на нижнюю ступеньку и привязала веревку к свае. Осторожно опустила чайник. Он зачерпнул воду и начал тонуть. Пузырьки воздуха вырывались на поверхность. Склонившись к самой воде, подруги смотрели, как чайник медленно уходит на дно. Сначала он еще смутно белел сквозь толщу воды, потом затерялся в серо-синей пелене.
— В отлив… — начала Патриция.
— Дно все равно не обнажается, ты же знаешь. Проверь только, не видно ли веревку.
Патриция перегнулась через перила.
— Нет. Даже в отлив не заметит.
Элен подняла голову и гордо посмотрела на подругу, ожидая поздравлений.
— Будем надеяться, веревка не оборвется, — озабоченно произнесла Патриция.
Рынок оставался прежним — шумным, пестрым, оживленным, — что особенно чувствовалось после тишины и безлюдья побережья. Кричали продавцы, расхваливая свой товар. Надрывали горло покупатели, сбавляя цену. У прилавков со сладким восторженно голосили дети. Народ медленно перетекал из ряда в ряд, образовывая водовороты и плотины. Разносчикам приходилось поднимать лотки над головой.
На прилавках красовались яркие ткани, посуда, одежда, обувь, украшения, амулеты от злых духов и прочее, и прочее. Со стороны продуктовых рядов тянуло запахом жареного мяса, рыбы, всевозможных печений, пряностей…
День выдался ясный, солнечный. Пагода на вершине горы виднелась отчетливо, но алые и золотые пятна кленов погасли. Горы окрасились в суровый темно-зеленый цвет.
Солнечные лучи золотили вывеску лавки, дверь была приветливо распахнута. Подруги переступили порог. Хозяин устремился навстречу, торопливо кланяясь, но вдруг застыл на середине поклона, словно ужаленный радикулитом.
— Спроси, помнит он нас?
Патриция перевела вопрос. Хозяин заулыбался, глаза его превратились в узкие черные щелочки.
— Говорит, счастлив, что мы вновь посетили его. Правда, он запамятовал, когда это случилось впервые. Но для успешной торговли важнее, чтобы покупатель помнил продавца.
— Вот как? Скажи: мы приобрели в его лавке фарфоровый чайник.
Патриция перевела. В ответ старик исполнил сложную пантомиму. Все части его тела пришли в движение. Тело кланялось вверх-вниз, голова качалась вправо-влево, руки с выставленными вперед ладонями словно плели в воздухе кружева.
— Почему он затанцевал? — удивилась Элен.
— Любопытно. Послушай. Торговец крайне огорчен, но вынужден сказать, что мы ошибаемся. Он нам
