— Мне не нужен маг. Просто человек, который будет рядом со мной во время ритуала. Алесс потянулся к дверной ручке.
— Ну, если только это, тогда я к вашим услугам. Отсалютовав мне, скрылся в коридоре. А я еще долго смотрела на дверь, в глубине души надеясь, что она вот-вот распахнется, и я снова увижу Алессандра. Так и не сумев понять, что со мной творится, стала готовиться к ритуалу.
Обед, как всегда, прошел в молчании. Я хотела извиниться за свое поведение, но Моркес был по- прежнему зол, и я не рискнула раздражать его еще больше. Лучше потом поговорю, когда отойдет немного. Ближе к вечеру ко мне заглянула Хейли. Девушка выглядела спокойной, только покрасневшие глаза выдавали ее состояние.
— Ноэ, я сегодня свободна и могу взяться за твое платье. Дай мне ткань. Снимем мерки, и я начну кроить. Силы Мороса! Совсем позабыла про платье! Бал, на который пригласил меня Алессандр, должен был состояться через два дня. Но так как у меня не было подходящего наряда, Хейли предложила смастерить его для меня. Служанка уверяла, что умеет шить. С моей стороны требовалось лишь купить ткань. Но я закрутилась и даже ни разу не вспомнила о празднике.
— Ты забыла, — поняла девушка по моему расстроенному выражению лица.
— Из головы вылетело. Извини. А сегодня ехать за покупками уже поздно. И в чем же я появлюсь на празднике?! Без бального туалета мне там делать нечего. Не хочу быть посмешищем на званом вечере.
— Может, нам удастся переделать одно из твоих платьев? — предложила Хейли.
— Украсим лентами, кружевом…
— Вряд ли что-нибудь из моего скудного гардероба сгодится для такого случая.
— Покажи, что у тебя есть. Я махнула рукой в сторону сундука, сиротливо стоящего у кровати. После детального изучения его содержимого Хейли пришла к выводу: ничего из того, что я ношу, не подходит, даже не стоит пробовать что-либо изменить.
— Думаю, завтра у меня получится вырваться в город.
— Одной ночи мало, чтобы пошить платье, — остудила мой пыл Хейли.
— Значит, я никуда не поеду, — чувствуя, как разбиваются все надежды на чудесный вечер, прошептала я.
— Но ты ведь так хотела! — расстроилась было Хейли, но тут ее лицо озарила радостная улыбка. — Ноэ! Я, кажется, придумала! Пойдем! Поманив меня за собой, служанка выбежала из комнаты. Я шла, подгоняемая любопытством. Куда она меня ведет?
Достигнув лестницы, Хейли огляделась по сторонам, будто желая удостовериться, что за нами никто не следит, и помчалась наверх. Я едва поспевала за ней. И только перед самой дверью, ведущей на чердак, мне удалось наконец-то перевести дух.
— Хейли, что ты задумала? Девушка с силой надавила на ручку и толкнула плечом старую дверь. Та с тихим скрипом отворилась.
— Пару недель назад Илэйн приказала мне перенести на чердак старые вещи. Помнится, в одном из сундуков лежали платья покойной леди Айрис, супруги графа Гортейна. Я невольно хмыкнула. Неужели она собралась обрядить меня в эту ветошь?! Мы вошли в просторную комнату, заваленную картинными рамами, поломанной мебелью и прочим ненужным хламом. Везде, где только было возможно, лежал толстый слой пыли. С потолка свисала паутина, сплетенная неутомимыми тружениками, пауками. Ее узоры в виде тончайших кружев украшали стены и узкое окно-бойницу, единственное отверстие в этом помещении, через которое проникал свет.
— Здесь не помешало бы навести порядок, — чихнув, пробормотала Хейли. — Ненавижу пыль! Осторожно переступая через разбросанные по полу всевозможные предметы, я с интересом оглядывалась по сторонам. Д'Ораны не пожелали окончательно избавиться от этих вещей. То ли хотели сохранить их как память, то ли просто позабыли об этой комнате.
— Где же я видела платья? — бормотала Хейли, открывая один за другим сундуки. Подойдя к самому большому, попыталась поднять крышку, но та не поддавалась. Смахнув выбившуюся от усердия каштановую прядь, служанка попросила:
— Ноэ, помоги-ка.
Вместе нам удалось справиться с заржавевшим замком. Хейли радостно взвизгнула и принялась извлекать содержимое сундука наружу.
— В некоторых из этих платьев Айрис была изображена на портретах, что в большом количестве развешаны по всему замку. Я вспомнила один из них, висевший на центральной стене в библиотеке. Женщина с волосами цвета заката. Шанталь была чем-то на нее похожа. Тот же цвет волос, большие зеленые глаза, тонкий профиль. Вот только в глазах графини, изображенной на фамильном портрете, светился жизненный огонь, а во взгляде ее внучки полыхало безумие.
— Смотри, какое красивое! — Хейли извлекла последнее платье. Хорошенько встряхнула его, так, что пыль разлетелась во все стороны и, не переставая чихать, повернулась ко мне. Я осторожно коснулась мягкой ткани лазурного цвета.
— Конечно, оно немного старомодное, но мы это с легкостью исправим. Значит так, драпируем верхнюю юбку и отворачиваем, чтобы была видна нижняя, белая. Лиф украсим кружевом и приколем серебряную брошь. Где-то тут я видела такую. — Хейли передала мне платье и вновь утонула в сундуке. — Заменим шнуровку на корсете на модную сейчас серебряную ленту. Манжеты тоже оторочим лентой. Кстати, вырез стоит сделать глубже по нынешней моде. А вот и брошь! Ноэ, это платье должно подойти тебе идеально! Я провела рукой по гладкому атласу и с сомнением посмотрела на девушку.
— А ты не думаешь, что граф, увидев меня в нем, вспомнит наряд своей матери и рассердится за такое самоуправство? Хейли приложила к лифу серебряную брошь-камею.
— Граф был ребенком, когда умерла леди Айрис. Сомневаюсь, что он помнит каждый наряд матери. К тому же после наших кардинальных преобразований платье будет не узнать. Ну так что, делаем вырез? Сейчас это очень актуально. Я неуверенно улыбнулась. И откуда только Хейли знает о новых веяниях моды? В отличие от девушки я смутно видела разницу между простой шнуровкой и серебряной лентой, которой она собиралась украсить корсет. Но решила довериться вкусу служанки и позволить ей самой решать, что делать с платьем. Расхищением сундука леди Айрис Хейли не ограничилась. Видимо решила, раз уж мы сюда заглянули, грех не использовать такую возможность и не изучить содержимое остальных сундуков.
Пока она шуршала в дальнем углу комнаты, надеясь отыскать кринолин и ленты, я решила взять пример с девушки и все осмотреть повнимательней.
— Где ты научилась шить? Извлекая из сундука ворох юбок, Хейли сказала:
— Моя сестра была одержима модой, постоянно придумывала новые наряды. И меня научила шить.
— Придумывала? Хейли вздрогнула и, отвернувшись, стала запихивать юбки обратно.
— Она умерла. Я сконфужено замолчала. И дернул же меня нечистый спрашивать ее о семье! Чтобы нарушить гнетущую тишину, спросила:
— Хейли, сегодня утром ты сказала что-то насчет того, будто все тут прокляты. Что ты имела в виду? Девушка нахмурилась.
— Иногда мне кажется, что над Горнвиллем действительно довлеет проклятие. Ты слышала об убийствах? Я кивнула.
— Сейчас, хвала Всевышнему, они прекратились, но зато в замке стали происходить все эти кошмары. Кровь. Сегодня утром, когда увидела, думала, с ума сойду от страха. Ноэ, здесь творится что-то неладное. Мне страшно. Хотела сказать, что мне тоже, но вовремя прикусила язык. В глазах слуг доводилось быть кем-то вроде спасителя, который обязан был избавить их от напасти. Они верили, что высшая непременно поможет и отыщет преступника. Вот только кто бы помог самой высшей во всем разобраться.
— И что ты намерена делать? Покинешь Горнвилль? — Я опустилась около сундука, в котором лежали платья покойной графини, заглянула внутрь.
— И куда подамся? У меня нет ни дома, ни родных. Горнвилль — вот мой дом и моя семья. Я посочувствовала девушке. На дне деревянного монстра заметила связку писем, перетянутых черной тесьмой. На одном из конвертов красивой вязью было написано «Черствуд. Барону М. Галахарду».
