– Нет. Но… примерно полгода назад мне стали приходить письма. Вместо обратного адреса были указаны разные почтовые отделения и незнакомая фамилия отправителя – Собакина. Я никогда не знал женщины с такой фамилией. Письма не могут быть старыми, потому что они напечатаны на компьютере, насколько я могу судить, и бумага новая.
– А что в них написано?
Демьян Васильевич смутился.
– Видите ли, я уже полагаю, что и письма могут существовать только в моем воображении. Их содержание непонятно, оно пугает. Я ничего, ничего не знаю! Я складывал письма в нижний ящик письменного стола. Посмотрите сами… лежат они там или нет?..
Смирнов присел у стола, выдвинул нижний ящик – писем не было. Он приподнял ворох квитанций, потрепанные журналы… на самом дне лежали несколько обычных почтовых конвертов, надорванных по краю.
– Я невероятно одинок, – продолжал говорить ему в спину господин Локшинов. – Словно я живу не в огромном городе, а на скалистом острове, вокруг которого простирается до самого горизонта безлюдный океан. Если я закричу, меня никто не услышит. Если я стану изливать душу, меня никто не поймет. От меня отвернутся, сочтут выжившим из ума идиотом.
Всеслав вытащил письма – ни одной буковки от руки, все напечатано. Картинки на конвертах все разные. Скорее всего, конверты покупали каждый раз, когда собирались отправить очередное послание.
– Вы вполне нормальный человек, – сказал сыщик бледному от волнения Локшинову. – Письма я нашел, вот они.
– Слава богу! – выдохнул тот. – Хоть это мне не померещилось. Возьмите их, прочитайте… может быть, что-то поймете.
– Почему вы решили все рассказать?
Демьян Васильевич отвел глаза.
– Она… велела мне поступить так. Думайте, что хотите, но я не посмел ослушаться.
Смирнов обратил внимание, что Локшинов не просит его говорить громче.
– Вы стали лучше слышать? – поинтересовался он.
– Я не спал всю ночь… к утру до меня дошли звуки хлопающих в подъезде дверей. Я не сообразил, в чем дело. Когда я встал и включил кран на кухне, я услышал журчание воды… как будто рассеялась плотная пелена, давившая на мои барабанные перепонки. Это чудо!
Межинов любил раннее лето, но в этом году он его не замечал. Бледные городские рассветы, цветение деревьев, теплые дожди, бурные грозы, свежая зелень в скверах существовали будто за стеклянной стеной, где-то в стороне от русла, по которому текла его жизнь.
– Нынче не до красот природы! – сердито ответил он сослуживцу, пригласившему на рыбалку.
Тот соблазнял дивным воздухом, речкой в камышах, костром, ухой. Подполковник отказался. Рыбалка! Сидеть с удочкой на берегу и следить за поплавком… когда здесь, в Москве, кто-то преследует Карину?
Рудольф Петрович уставился на фотографию мужчины, которую на всякий случай сделал оперативник – нет, лицо совершенно незнакомое. Кто бы это мог быть? Поклонник? Коллега по работе? Какие у него намерения?
Наверное, стоит встретиться с тем частным сыщиком, самому обо всем расспросить, особенно о Березине. Женщины-пенсионерки… удивительно! Голова идет кругом. При чем тут Березин, ничем не примечательный городишко?
Посидев в раздумьях, подполковник набрал рабочий номер Карины.
– Как ты себя чувствуешь?
– Кашляю…
Межинов ждал и боялся этих слов.
– А как Зоя Павловна?
– Плохо. Отец сам не свой, похудел килограммов на пять.
– Я заеду к тебе, – он бросил взгляд на часы. – Через сорок минут. Провожу домой.
– Ну, если хочешь…
В этом была вся Карина – жестокая и прекрасная, наверное, равнодушная к нему, Межинову. Она не нуждалась в его опеке, заботе, любви, но и не прогоняла.
Через тридцать пять минут, чуть раньше назначенного времени, Рудольф ждал ее у входа в «Анастазиум». Она выглядела, как всегда, потрясающе – в темной юбке выше колен, в открытой блузке. Разве что была несколько бледнее обычного.
– Пройдемся? – предложил он.
Карина молча взяла его под руку, и сердце Межинова забилось быстрее. В аллее летал тополиный пух. Они шли между деревьев, как между колонн.
– Я хочу кое-что показать тебе, – сказал подполковник, доставая из папки фото незнакомого мужчины. – Только не волнуйся. Посмотри, ты знаешь этого человека?
Она взяла снимок, долго изучала его, морщила лоб, пытаясь вспомнить.
– Нет, никогда не видела. А кто это?
– Пока выясняю, – уклончиво ответил подполковник.
