Кристина подняла на Всеслава покрасневшие то ли от слез, то ли от бессонницы глаза.
– Любой человек в определенных обстоятельствах способен на убийство, – очень трезво, размеренно произнесла она. – Но Леве было незачем убивать Садыкову! Тем более вырезать у нее сердце. Эта дикость не укладывается ни в какие рамки. Поверьте, у врача есть множество способов лишить человека жизни, причем не таких кровавых. Адамов эгоист, себялюбец, но он не сумасшедший!
– Вы не замечали у него каких-нибудь странностей, психических отклонений?
– У каждого свои странности, – ответила Кристина. – А явных признаков душевной болезни у Адамова нет. Хотите сделать его маньяком?
– Я хочу найти убийцу, – спокойно произнес Смирнов. – Кстати, где вы были в ночь с тринадцатого на четырнадцатое марта?
– Дома, – слишком поспешно сказала она. – Где же еще? Спала.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
Лицо Кристины резко побледнело, губы дернулись.
– Ася, но она... Ее лучше не спрашивать!
Глава 9
Ева повеселела. Подозрительные звонки прекратились – видно, на линии были неполадки, а теперь их устранили. Кристофер Марло тоже не звонил, окунулся с головой в подготовку к премьере «Ошибки лорда Уолсингема».
Ее страхи улеглись. Странное поведение молодого человека нашло вполне реальное объяснение: он таким экстравагантным способом репетировал роль.
– Ты возьмешь меня в театр? – поинтересовался Славка после ужина, когда Ева читала, а он смотрел по телевизору новости.
Она подняла голову от книги.
– Тебе действительно хочется?
– Мы стали редко бывать вместе, – вздохнул он. – Это я виноват. Что ты читаешь?
– Шекспира. Как ты думаешь, эпоха рождает гения или талант сам прославляет свое время, делает его великим?
Смирнов помолчал, размышляя.
– Любая эпоха – творение людей, – наконец сказал он. – Люди создают все, в том числе историю.
– Удивительно, что мы больше знаем о Гамлете, короле Лире, Отелло и леди Макбет, чем об их создателе. Не сохранилось ни дневников, ни писем Шекспира, даже образец его почерка подвергается сомнению! И как мог простой человек, сельский житель, сын перчаточника, написать все эти потрясающие произведения, исполненные глубинного философского смысла? Где он получил образование? Откуда он знал, как мыслят и говорят короли, придворные дамы, военачальники и юристы? Как ведут себя аристократы? С обычной точки зрения сие необъяснимо!
Всеслав, к величайшему стыду, Шекспира не читал, поэтому не сразу нашел, что ответить.
– Да, – пробормотал он, – загадка!
– А знаешь, какая роль Шекспира-актера считалась лучшей? – не унималась Ева. – Призрак отца Гамлета! Этот человек отлично играл роль тени, не только на сцене, но и в жизни.
– Ты слишком увлекаешься, – осторожно произнес Смирнов, которому не понравился лихорадочный блеск в глазах Евы.
– Ничего подобного. Просто люди ни над чем не задумываются! А напрасно. Представь, что какой- нибудь деревенский житель, у которого за плечами семь классов сельской школы, вдруг пишет шедевр наподобие «Ромео и Джульетты», превосходно, до тонкостей изображая быт и нравы высшего общества и давая образец любовной лирики, до сих пор не превзойденный!
– Ну... – сыщик поднял руки. – Сдаюсь, сдаюсь!
Ева растаяла. Она чуть не проболталась о посещении тупичка, куда водил ее Кристофер Марло, но успела прикусить язык. Откровенничать пока рано.
– А что ты скажешь о... путешествиях во времени? Может ли человек из Лондона конца шестнадцатого века перенестись, например, в Москву наших дней?
– Опять ты за свое! – рассердился Славка. – «Иван Васильевич меняет профессию» только в кино. Это комедия, дорогая Ева! Иван Грозный в типовой квартире советского инженера пьет водку и накалывает кильки в томате раритетным ножом из коллекции Оружейной палаты! Притом, заметь, даже он оказался не в Лондоне или Чикаго, а в той же первопрестольной матушке-столице.
Она мысленно похвалила себя за сдержанность. Смирнов еще не готов к беседам подобного рода.
– Я не то имела в виду. Впрочем, ты спрашивал о театре. Скоро премьера! Пойдем? Я надену новый костюмчик.
Сыщик остыл. И что это он набросился на Еву? Молодой ухажер небось ведет себя куда уважительнее. Женщин грубостью и насмешками не завоюешь. Тем более не удержишь.
– Прости, – покаялся он. – Я ужасно устал.
– Как твой Потрошитель? – Ева с радостью перевела разговор на другое. – Ищешь?
– Безуспешно. Надо бы расспросить дочку Адамова, Асю, но папаша решительно против. Мачеха тоже. Мотивируют тем, что у девочки слабое здоровье – нервы и все такое. Чует мое сердце, они темнят. Каждый скрывает свои грешки.
