ларец во что бы то ни стало! А таких денег с собой не было.
– Мы этим зарабатываем, – улыбнулся консультант салона. – Вещь того стоит.
Леонард и сам видел, что стоит.
– Карточка вас устроит?
– Вполне.
Пока производился расчет, покупателя преследовала одна мысль: «Кто принес ковчежец? Возможно, есть еще похожие предметы старины?»
– Я понимаю... это коммерческая тайна, но... откуда у вас ларец? – не выдержал он.
Консультант развел руками.
– Увы, владелец пожелал остаться неизвестным. Таково условие.
– Вы уверены в подлинности ковчежца?
– У нас отличный эксперт, – серьезно сказал продавец. – И солидная клиентура. Салон дорожит своей репутацией. Не скрою, мы сделали запрос по ассоциации арт-дилеров, по другим магазинам, и оказалось – в некоторые из них на протяжении года поступали совершенно уникальные изделия шестнадцатого века. Думаю, они из одного источника. Кстати, мы выдаем экспертный сертификат на проданную вещь.
– Где я могу получить более полную информацию? – настаивал господин Войтовский.
Консультант отрицательно покачал головой.
– Боюсь, ее нет и быть не может! Когда речь идет об антиквариате, ни покупатели, ни продавцы стараются не афишировать себя. Вы понимаете почему. Даже в торгах аукционных домов Сотбис и Кристис многие участвуют анонимно. Впрочем, что я вам объясняю? Судя по всему, вы в этом деле не новичок.
Леонарду ничего не оставалось, как согласиться. Он уже не настаивал на дополнительных сведениях о том, откуда взялся ковчежец и другие раритеты, упросил только дать ему электронный адрес бывшего владельца.
– Ладно, это не секрет, – пошел ему навстречу консультант. – Ведь скорее всего почтовый ящик принадлежит посреднику.
В тот же день господин Войтовский написал короткое послание, назвавшись
После нескольких встреч он намекнул на предмет своих поисков. Она помолчала, сказала с усмешкой:
– Это должны были быть не вы.
Ева аж подпрыгнула, когда Смирнов упомянул о Марине.
– Ты уверен, что та женщина видела именно Комлеву? – возбужденно переспросила она.
– Она сама не уверена, не присматривалась. Это было еще до того, как обнаружили тело Вероники. Свидетельница говорит, что, когда она окликнула Марину, та ускорила шаг и даже не обернулась. Это ее удивило. Те обитатели общежития, которые знали молодых женщин, считали Комлеву временно отсутствующей. Уехала по своим делам, как объяснила ее подруга. И теперь, встретившись с Мариной, дама хотела поздороваться, расспросить о поездке – словом, поболтать. Но той, видно, было то ли недосуг, то ли она не услышала, что ее зовут. Потом свидетельница отправилась по магазинам и забыла об этой мелочи, а когда вернулась, застала ужасный переполох: милицию, врачей, сбежавшихся на шум жильцов. О Марине ее никто не спрашивал, да она и сама засомневалась: не ошиблась ли? Убийство Вероники потрясло всех своей жестокостью, тут все остальное просто вылетело из головы.
– А куда Марина шла?
– По коридору, к выходу в вестибюль.
– То есть не к себе в комнату, а уже обратно?
– Получается, так. Причем по времени – между половиной десятого и десятью.
– Значит, это она убила Грушину! – воскликнула Ева. – И как ни в чем не бывало вышла из общежития и скрылась.
– Помилуй, недавно ты доказывала, что не кто иной, как Вероника, приревновала подругу к Стасу, последовала за ней, выбрала подходящий момент и убила, – возразил сыщик. – Еще ты говорила, что убивать в общежитии никто не стал бы!
– Я заблуждалась.
Смирнов кивнул. Такого поворота и он не ожидал.
– Я тоже чего-то не понял, – признал он. – Проморгал. Понимаешь, судя по способу, убийство совершено преступной группой «Алая маска», к такому выводу пришли криминалисты. Выходит, Марина – одна из них?
И сыщик передал Еве подробности разговора с майором.
– Налетчики действуют втроем, – выслушав, заметила она. – Почему же в общежитии видели только Марину?
– Во-первых, свидетельница не исключает, что обозналась, а во-вторых, обстоятельства сложились благоприятно для преступников: им удалось ускользнуть незамеченными. Общежитие не больница, куда посторонних не пускают, не служебное помещение и не тюрьма, – люди свободно входят и выходят, к кому-
