Ник, посрамленный, молчал. Приятели налили еще по одной, выпили, закусывая огурцами.
– А хлеба чего не принес? – заныл Ник.
– Хватит с тебя огурцов. А то нажрешься, потом работать не хочешь! Сколько мы будем тут копаться? Сегодня серьги должны быть наши.
Приятели с новыми силами принялись за работу. Вален подравнивал лопатой дно ямы, чтобы можно было открыть дверь в подвал. Заржавевший замок не казался очень прочным.
– Отойди на секунду!
Ник посторонился. Вален слегка стукнул по замку лопатой. Глухо звякнув, замок упал.
– Проржавел насквозь. Ну, пошли!
– Подожди! – Ник пытался оттянуть момент, когда ему придется переступить порог страшного подвала. – Я возьму фонари.
Из подвала на них пахнуло сырым и затхлым воздухом подземелья. Ник скривился от омерзения. Свет фонарей падал на кирпичные стены и стрельчатый свод потолка. В мрачный туннель вела каменная лестница.
– Закрой дверь! – Вален пошел первым, время от времени оглядываясь на Ника.
Маленькая площадка внизу заканчивалась невысоким проемом. Дверь, скорее всего, сгнила. Тут и там валялись отвратительного вида остатки древесины, покрытые бурой плесенью. За проемом начинался широкий коридор. По бокам его зияли открытые ответвления. В глухой тишине раздавались только звуки шагов. Обычный подвал.
– Неужели это тот самый дом? Не могу поверить! – голос Ника отразился от стен. – Слышишь, какая здесь акустика? – произнес он, дрожа от страха.
– Угу.
Вален смотрел по сторонам. Он торопился. Надо было успеть забросать яму и уехать еще до рассвета.
– Ник, это тот самый подвал, что нам нужен!
Приятели остановились. Прямо под ногами оказалась куча старого, полусгнившего хлама, который когда-то был одеждой, а теперь превратился в месиво, по которому лазили множество мокриц.
– Фу, какая гадость! – вырвалось у Ника.
Во всех остальных помещениях, куда они заглядывали, было пусто. За поворотом, в углу коридора, стояли старые дубовые бочки.
– Воздух прямо невыносимый! – заскулил Ник. – И холодно! Чувствуешь, какой холод?
– Да, довольно противно. – Валену тоже все это не нравилось, особенно воздух. Тошнотворный запах плесени и тления становился, казалось, все сильнее.
– Наверное, дохлые мыши воняют! – предположил Ник. – Может, мы напрасно оставили открытыми входные двери? – вдруг забеспокоился он. Ледяная струя воздуха ударила ему в лицо. Ник замер, с перепугу он не мог вымолвить и слова. Ему показалось, что чьи-то холодные пальцы дотронулись до его лба.
– Меня кто-то цапнул! – взвизгнул он.
– Чего ты орешь, придурок? – Вален потерял терпение. – Пошли! Ты что, прирос?
Вален начал трясти его, с тревогой вглядываясь в побелевшее лицо товарища. Наконец, Ник почувствовал, что может двигаться.
– Тут сквозняк. В дневнике про сквозняк… помнишь? – затараторил он, сбиваясь и хватая ртом воздух.
Вален плюнул от злости.
– Что ты мелешь, козел? Не бойся.
Сам он страха не ощущал, только брезгливость. Ни темнота, ни мертвецы не могли его напугать. Тем более, сквозняки. Вален проклинал Ника за трусость.
– Идем! Сквозняк тебя не съест!
– Ты тоже его почувствовал? – Ник весь дрожал.
– Да. Ну и что? – Он соврал для пользы дела. Ник безучастно поплелся за ним.
Луч света уперся в дверь с лепным украшением наверху.
– Красиво. – Вален с любопытством рассматривал завитки и надпись на непонятном языке. На самой двери – посередине – распятие, выбитое из камня.
Ник оживился. Как же он мог забыть, что имеет такую мощную защиту от всего злого, потустороннего – крестное знамение?
– Это здесь.
Вален толкнул дверь, и она открылась, – запоры проржавели и прогнили до трухи. В центре небольшого прямоугольного помещения – каменная гробница. Над ней, на куполообразном потолке приятели увидели грубое лепное украшение с ангелами и множеством причудливых завитков в стиле рококо [14]. Гипсовые, покрытые пылью и грязью, драпировки, с кистями и бахромой, спускались до самого пола.
– Довольно слащаво, – пробормотал еле слышно Ник. – Плохой вкус!
