– Да, конечно, все, что угодно! Можешь рассчитывать на нас.
Вадима резануло это «нас» в устах Никиты. Раньше он всегда говорил: можешь рассчитывать на
– Я ездил в Харьков, к брату. Ну и заодно посетил нашумевшую выставку. Артур Корнилин, слышали о таком? Весьма модный и перспективный художник…был.
Валерия вздрогнула, а Никита насторожился. История Корнилина вызывала у них не праздный интерес.
– Вадим чего-то недоговаривает, – подумал Никита. – Это потому, что с нами женщина. Всю правду он скажет, когда мы останемся одни. Пугать «слабый пол» не в его правилах.
То, что Вадим ездил в Харьков не просто так, друг понял сразу. Брата он посещал исключительно редко, чаще Богдан сам приезжал в Москву, а уж если он посетил выставку живописи, то на это должны были быть веские причины. Живопись не входила в сферу интересов Вадима, как и вообще все искусство. Чувство эстетики просыпалось в нем только если это касалось оперы, цветов или женщин.
– Ты был на выставке Корнилина?
– Представь, да! И не только получил колоссальное удовольствие, но и приобрел кое-что.
– Ты купил картину? Какую?
– «Искушение». – Вадим помолчал. Никита и Валерия затаили дыхание.
– А…где она?
Никита интуитивно догадался, в чем будет состоять просьба Вадима. И не ошибся.
– Здесь. Я хочу оставить ее у вас. Ты знаешь мое непостоянство…Я перекати-поле. Меняю место жительства чаще, чем перчатки. Но это вещь мне дорога, и я не хотел бы таскать ее за собой с места на место. Предметы искусства этого не любят. Они предпочитают покой и торжественность. Ты не находишь?
– Разумеется. – Никита налил в низенькие рюмки коньяк. – У тебя есть пожелания, как нам поступить с картиной? Повесить в гостиной или…
– Мы обговорим это. Потом.
Вадим выпил и налил себе еще. Он заметно волновался.
Валерии очень хотелось расспросить его обо всем – о выставке, о художнике и его смерти, о том, что Вадим думает по этому поводу. Но…она видела, что Никита необычайно сдержан и решила предоставить ему действовать так, как он считает нужным.
– Можно нам посмотреть картину? – поинтересовалась она.
– Просьба женщины – это не просьба, это всегда и без исключения приказ. Только в мягкой форме, – усмехнулся Вадим.
Он вышел и через пару минут возвратился, неся завернутую в кусок холста картину. Лицо женщины глянуло на всех, прожигая насквозь. Золотые линии змеились и струились, создавая непрерывную подвижность, черные глаза горели под соболиными бровями, пухлые порочные губы плотоядно и невинно блестели…дрожали ресницы, жемчужно мерцала кожа…
Все молчали, завороженные игрой красок и линий, неодолимым притяжением гения, творца, Мастера.
– Евлалия… Это она, – выдохнул Вадим и налил себе полную рюмку коньяка. Пил он редко, и Никита знал, что это свидетельствует о высочайшем эмоциональном напряжении. – Я ее как увидел там…чуть с ума не сошел!
– Где?
– На Арбате. Решил прогуляться, иду, смотрю – она. У меня аж сердце остановилось. Ну, то есть картина эта – «Искушение». Это я тогда подумал, что картина. А оказалось – копия. Нашел художника, который ее сделал. Он мне про Корнилина и рассказал, кто да что. Я сразу в Харьков, на выставку. Только вот с Артуром поговорить так и не удалось. Когда я к нему в мастерскую проник, он уже мертвый был. Как я теперь узнаю, где он Евлалию видел? Если он ее нарисовал, значит…
– Ничего это еще не значит. – Никита встал, взял с полки прекрасно оформленный журнал об искусстве, показал Вадиму репродукцию на обложке. – Видишь?
– Ну… «Натюрморт с зеркалом». Я эту картину на выставке тоже видел. Потрясающая вещь!
– Ты смотри внимательнее.
Вадим перевел взгляд с обложки журнала на Валерию и присвистнул. Одно лицо! Никаких сомнений.
– Простите за невоспитанность, – извинился он за свист. – Трудное беспризорное детство.
– Но самое интересное не это, – заметил Никита. – Самое интересное – что Валерия никогда никому не позировала, ни Корнилину, ни кому-либо другому. Более того: она ни разу в жизни Корнилина не видела, понятия не имела, кто это. Пока не появился журнал с репродукцией.
Вечером, когда Валерия поднялась к себе наверх, Вадим с Никитой долго разговаривали, обсуждая события в Харькове.
– Ты смог узнать, как погиб Корнилин?
– В том то и дело, что нет. Вроде на него стеллаж упал…Но знаешь, что?
– Что? Говори!
– Темная история. Надеюсь, ты не примешь меня за сумасшедшего?
