Несостоявшаяся революция

заслуживают». Справед­ливости ради отметим, что эти слова равно относились как к нацио­налистам, так и к прирученным Кремлем либералам.

Законченным, что называется хрестоматийным образцом поли­тического оппортунизма можно считать организацию евразийского толка, возглавляемую бывшим оппозиционером, бывшим фашистом, бывшим теоретиком и пропагандистом «консервативной революции» Александром Дугиным. В публичных славословиях власти его группа превзошла любые разумные пределы, точь-в-точь по русской поговор­ке о дураке, молящемся Богу ... Причем новый президент, Дмитрий Медведев, автоматически вызвал у нее столь же верноподданический восторг, что и его предшественник. И такая бесповоротная и оконча­тельная потеря лица в обмен на что? Немножко денег, возможность заниматься мелким политическим хулиганством и беспрепятственно изливать клинические фантазии о «евразийской империи».

Важной формой ассимиляции национализма стали финансиру­емые Кремлем номинально националистические интернет-сайты: «Русский проект», «Русский обозреватель», «Новые хроники», «Сто­ летие» и др. Поскольку политические дебаты переместились с газет­ных страниц и из телестудий в пространство Интернета, то эти сайты одновременно служили средством властного контроля национали­ стического дискурса.

Тем не менее в середине нашего десятилетия политический наци­онализм попытался вырваться из-под кремлевской опеки. Особого внимания здесь заслуживают движение «Родина» и Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). Различные по своему генезису, эти организации в конечном счете сошлись на одном политико-идеоло­гическом поле. А сам факт их довольно успешной деятельности мани­фестировал те фундаментальные сдвиги русского сознания, о которых шла речь в предшествующей главе.

Движение «Родина», созданное усилиями администрации прези­дента в узких целях дезорганизации коммунистических избирателей на парламентских выборах декабря 2003 г., добилось на них неожи­данного и крайне неприятного для власти успеха, получив около 10% голосов. Это достижение было обеспечено удачным синтезом в рамках «Родины» самых чувствительных для русского сознания идей — националистической и социальной справедливости, которые вдобавок обрели еще и удачную персонификацию в лице брутального харизматичного националиста Дмитрия Рогозина и интеллигентного левого технократа Сергея Глазьева. Идеологическое и персональное взаимодополнение создало крайне перспективный, — а потому опас­ный, с точки зрения Кремля, — политический союз. Впрочем, разру­шить его оказалось не так уж сложно, ибо отношения в руководстве «Родины» изначально носили крайне неприязненный характер.

Тем не менее манипулятивная политика Кремля в отношении «Ро­дины» неожиданно натолкнулась на ее сопротивление. В то время как внешнее давление и изменение баланса сил в партии предопределили ее эволюцию в направлении радикального национализма. «Родина» сфокусировалась на иммигрантской теме. Как мы показывали в главе об этнизации русского сознания, эта тема, начиная с конца 1990-х г., все более беспокоила русское общество. Уступавшая в плане возмож­ностей политической мобилизации национал- социальному синтезу, характерному первоначальной «Родине», она, тем не менее, обладала значительным мобилизационным потенциалом, особенно в крупных городах, в первую очередь в Москве с ее массированной этнофобией. Что, в общем, понятно: где больше иммигрантов чужой «расы», там сильнее антииммигрантские настроения.

Пиковым, в прямом смысле слова экстремальным и экстремист­ским проявлением этих настроений стало движение скинхедов — «са­нитаров белой расы», как они сами себя называют. Возникшее на исходе прошлого века, оно превратилось в начале века нынешнего в заметную молодежную субкультуру, насчитывающую, по экспертным оценкам, от 50 до 70 тыс. активных участников. Движение скинхедов известно насилием на расовой и этнической почве, причем его дина­мика нарастает, а в последнее время насилие в ряде случае приобре­тало форму систематического и организованного расового террора. Но хотя скины лишь переводят на язык прямого действия широко распространенное общественное умонастроение, их экстремизм пока избыточен для русского общества, предпочитающего не террористи­ческие, а политические способы решения иммигрантской проблемы. Однако сами скины, несмотря на частичную идеологизированность (как правило, примитивную и поверхностную) движения, никогда не пытались (да и не могли) создать политической организации. Более того, они вообще избегают любых форм легальной и публичной по­литической деятельности.

Первой силой, поставившей иммиграцию в центр собственно по­литической повестки, стало учрежденное в 2002 г. ДПНИ во главе с Александром Беловым. Надо отдать должное прозорливости этого начинания: националисты оседлали иммиграционную тему за не­сколько лет до того, как она превратилась в общенациональную по­вестку. За последние двадцать лет это второй случай, когда русскийнационализм ощутимо повлиял на общенациональный дискурс. Первый — сформулированный националистами на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого века лозунг суверенитета России. Кто, как и с какими целями его использовал — вопрос другой, но сформулирова­ли и внесли в массовое сознание этот мощный лозунг именно наци­ оналисты.

Если «Родина» своим происхождением была обязана кремлевской политике ассимиляции национализма и приручения оппозиционных настроений, то Д ПН И выросло снизу, что называется, из «корней тра­вы», и первые годы своего существования никоим образом не зависело от власти. Обе организации нащупали иммигрантскую тему как выиг­рышное средство политической мобилизации. В этом смысле русские националисты были не оригинальны, они пошли по стопам европей­ских националистов, для которых неприятие иммиграции и иммиг­рационной политики собственных правительств стало лозунгом дня. Более того, категорическое неприятие иммиграции — единственный программный вопрос, в котором сходятся все современные радикаль­ные националисты.

Европейский же опыт показал, что розыгрыш антииммигрантской карты, особенно в сочетании с протестом против элиты и апелляцией к достоинству и здравому смыслу простого человека, способен обес­ печить серьезный политический успех. Так случилось во Франции и Швейцарии, Бельгии и Голландии, Австрии и Италии — в общем, повсеместно в Европе[15].

Опасение Кремля, что русские националисты добьются аналогич­ного результата, было небезосновательно. По крайней мере, социо­логические опросы предвещали «Родине», выдвинувшей проблему иммиграции во главу свой политической повестки, серьезный успех в избирательной кампании в Мосгордуму в 2005 г. Неудивительно, что партию сняли с участия в выборах, а впоследствии ассимиляционная политика в ее отношении была доведена до полного элиминирования «Родины», которая растворилась в «Справедливой России». Харак­терно при этом, что главный «родинец», Дмитрий Рогозин, получил пост посла России в НАТО — отступные за отказ от радикальной оп­позиционности.

С ДПНИ поступили похожим образом. Движение, с одной сторо­ны, административно преследовали, а с другой — внутри него была спровоцирована серия конфликтов и расколов, приведшая к ослаб­лению потенциала ДПНИ.

Печальная судьба «Родины» и ДПНИ имела, тем не менее, важное позитивное значение для русских националистов. Она ускорила их выздоровление от двухвековой «детской болезни»: упования на власть и ее националистическую трансформацию. А после принятия упоми­навшихся поправок в закон «О гражданстве Российской Федерации» ситуация вообще стала кристально прозрачной: в целях экономиче­ской выгоды власть готова заменить русское население нерусским.

Отрезвление от иллюзий ускорило оформление независимого от власти сообщества русского национализма, заметного в России с конца прошлого века. Его появление было обусловлено сменой по­ колений в русском национализме и постепенным освобождением от доминирующего психологического и социокультурного стереотипа, что российская власть и русский национализм-де нуждаются друг в друге. Не секрет, что для русского национализма на протяжении всей его истории было характерно благоговение перед государством, а потому собственную оппозиционность националисты старой фор­мации оценивали как случайную и вынужденную, как результат не­понимания властью выгод от союза с ними. Традиционным русским националистам была органична политическая лояльность власти и психологическая зависимость от нее. Они как огня боялись собствен­ной самостоятельности, напоминая в этом отношении больного, мо­ гущего, но боящегося ходить без костылей.

На рубеже тысячелетий этот стереотип сломался, хотя еще и не раз­рушился полностью. Отношение молодого поколения националистов к государству и власти скорее рациональное и инструментальное, чем сакрализованное. Они избавились от слепящего гипноза государствен­ной машины, независимы от власти и