– Мы на пороге голубого кургана, но они не убивают людей. Те, что приходили, вероятно, золотистые. Вы уже выполнили свою задачу, сидя здесь и охраняя голубой курган. Ваши контракты у меня. Сейчас мы пойдем дальше, но только те, кто не ударится в панику и не будет парализован страхом.
Они забеспокоились, услышав о голубом кургане.
Видя эту реакцию, Раен повернулась и кивнула Мерри.
– Выгружаться! С этого места идем пешком. Все, кто захочет и сможет.
Ази выгрузились не колеблясь, с карабинами и снаряжением, которое у них еще осталось. Раен с надеждой смотрела на них.
– Мы будем сражаться за курган, – заявила она. – За голубой курган, наш курган. Нужно войти к ним, внутрь, в туннели, если сумеем. Оставайтесь, если это для вас слишком трудно.
Она двинулась вперед, зная, что по крайней мере Мерри пойдет следом. Он догнал ее немедленно, а за ним другие, грязные и уставшие. Раен оглянулась: ни один ази не остался сзади. Ази из имения Тела шли тоже, легко различимые по чистой одежде и энергичным движениям. В самом конце шагали домашние, возможно, решив, что опасно оставаться в брошенных зданиях.
Они шли, раздвигая высокие травы, и скоро наткнулись на старые следы.
– Тропы маджат, – сказала Раен. – Старые.
– Голубой курган?
– Хорошо бы.
Почувствовав давление на уши, она внимательно оглядела скалы и вершины холмов. Внезапно послышались предостерегающие голоса маджат, и Раен повернулась. Ази подняли карабины, целясь в Воина, отчетливо видимого на фоне неба. Они были дисциплинированы – никто не выстрелил. Раен подняла вверх правую руку.
– Мет-марен, – пропел маджат.
– Воин, ты стоишь слишком далеко для моих глаз. Подойди.
Он сделал несколько шагов, и теперь уже не оставалось сомнений, что это голубой. Из-за камней показались другие, возбужденно шевелившие челюстями.
– Это ази моего кургана, – сообщила Раен. – До сих пор они защищали долину, а теперь будут сражаться там, где это необходимо.
Воин опустил голову, давая прикосновение и вкус, она приняла их и дала взамен, двигаясь медленно, чтобы не испугать ази.
– Хорошо. Хорошо, – сказал Воин. – Мать посылает. Идем, идем быстро, королева Кетиуй. Бери, бери, бери.
Она оглянулась. Никто из ее людей не бросился бежать, никто не выказывал желания вернуться. Воин нетерпеливо танцевал. Раен хлопнула Мерри по плечу, и они двинулись за маджат.
Внезапно перед ними открылся вход в курган, черное отверстие, казалось, безо всякой охраны. Однако сразу же из-за камней на склонах, из темноты туннеля вынырнули Воины. Раен не колебалась ни секунды. Она слышала, как их проводник отвечает на окрики стражников; один из Воинов коснулся ее, и она поняла, что он должен знать ее лично.
– Воин? – спросился она.
– Эта-особь поведет. Идем, возьми ази.
В туннеле замерцали голубые огни. Раен молча двинулась в их сторону; Мерри шел рядом, остальные сзади.
Темнота поглотила их, а ази маджат шли впереди – жалкие существа, которые уже не смеялись, а лишь спотыкались и шатались от усталости. Голубые огни освещали фрагменты стен и указывали дорогу. В темноте звучала песня Воинов.
Ази маджат касались Раен, подгоняли.
– Мать, – говорили они. – Мать, Мать, Мать.
Раен тяжело дышала, но шла дальше, спотыкаясь на неровностях, опираясь о стены.
Внезапно голубых огней стало мало – они оказались в огромном, мрачном помещении. Впереди маячила большая белесая фигура, двигавшаяся с трудом, заполняя собой целый туннель.
Это была Мать, которая шла.
Она двигалась по туннелю, подготовленному для ее большого тела, и стены эхом отражали шум ее дыхания.
Со всех сторон ее окружали небольшие маджат, сверкавшие драгоценностями, а перед ней двигался поток тел, освещенный огнями ази.
Разговоры маджат звучали оглушающе, а потом поплыл ее голос, вибрирующий в фундаменте кургана.
Раен собрала остатки сил и пробежала мимо большого тела быстрее, чем могла передвигаться Мать. Сбоку оставалось столько места, что она и ее люди могли не касаться конечностей Матери, равномерными движениями толкающих ее тело вперед, в ритме грохочущего дыхания.
– Я здесь! – крикнула Раен.
– Королева Кетиуй, – ответила Мать, но большая голова ее неповернулась – не могла. Мать вглядывалась в свою цель.
– Это хорошо, что я пришла, Мать? Куда ты идешь?
