болтались на ветру. Вейни задержался, давая Джиран и Китану проехать вперед. У него было чувство, что где-нибудь среди руин прячутся разведчики. Ведь кто-то пытался их напугать.
Но атаки не последовало, ничего, кроме встревоженных птиц и шепота ветра среди развалин. Они миновали ворота и выехали на дорогу, ведущую вниз.
Вейни смотрел на лорда-кваджла, который ехал перед ним, на его склоненную беловолосую голову, раскачивающегося в такт движениям коня. У Китана не было выбора, не было возможности выжить в той пустыне, в которую превратился Шиюн, беспомощный без своих слуг и крестьян, которые кормили бы его… А теперь и без всякого убежища, которое могло бы его приютить.
«Уж лучше острие меча», — подумал Вейни, повторяя то, что когда-то сказал ему Рох, вспомнил, кто именно сказал это ему, и понял, что это было правдой.
На перекрестке дорог Моргейн увеличила скорость.
— Быстрее! — закричал Вейни полукровке, пришпорив коня, и ударил коня Китана рукояткой своего меча, набирая бешеную скорость. Они повернули к северу, на главную дорогу, и опять замедлили шаг, проезжая под бойницами стен. По неожиданному импульсу Вейни взглянул назад и увидел на стенах Сотарна коричневые согнутые фигурки — одну и еще одну, — оборванные, притаившиеся наблюдатели, которые мгновенно исчезли, когда поняли, что их увидели.
Старики остались, молодые же были унесены той приливной волной, которая устремилась к Абараису. Молодые, которые хотели жить, которые пошли бы на все ради жизни, как и та толпа, которая все еще следовала по пятам за ними.
Земля за пределами Сотарна сохранила больше следов жестокости. На дорогах пеной взбилась грязь, словно земля была не в состоянии выносить то, что текло по ней к северу. Но толпы людей и лошадей прошли по этой дороге, и в грязи все еще оставались не затертые следы копыт.
— Они прошли, — сказала Вейни Моргейн, когда они ехали колено в колено рядом с Джиран и Китаном, — сразу дождя.
Он пытался поддержать ее надежды. Она нахмурилась и покачала головой.
— Хитару, наверное, задержал их всех здесь, — сказала она низким голосом. — Он, скорее всего, разделывался с Сотарном. Но если бы я была на месте Роха, я бы не стала медлить ради такого грязного дела. Если бы у меня был выбор, я бы направилась в Абараис. Ибо только уже будучи там, можно быть уверенным, что никакая крепость не устоит. Я хотела бы знать, где сейчас находятся силы Хитару, и я догадываюсь, где сейчас Рох.
Вейни тоже задумался над этим, но это были неприятные мысли, и он стал думать о вещах, которые ему были более понятны.
— Войско Хитару, — сказал он, — похоже, на данный момент насчитывает около трех тысяч.
— Здесь еще много отдельных деревень, — сказал Китан.
Полукровка отъехал немного назад, кобылка Джиран, которая никогда не вырывалась вперед, тоже задержалась, и они оказались вчетвером рядом на дороге. Китан был спокоен.
— Но у него лишь половина здравого смысла, — сказал с отвращением Вейни. — Может быть, он и его силы достаточно разделены.
— О нет, — сказал Китан, сразу выпрямляясь в седле, и в его глазах промелькнула грусть. — Я хорошо слышал ваши рассуждения… Оставь утешения при себе, человек. Я могу ответить на ваши вопросы.
— Тогда скажи, — сказала Моргейн, — чего мы можем ждать от них. Получит ли Хитару поддержку от других крепостей? Примкнут ли они к нему?
— Хитару, — рот Китана искривился в гримасе презрения. — Сотарн всегда боялся его, но ему удалось захватить власть в Охтидж-ине. А потом пришла эта напасть. Они, конечно, были правы… Некоторые наши поля тоже были затоплены водой в этом сезоне. И это было неизбежно, что наиболее честолюбивые из нас потянутся подальше от Саводжа.
— Будут другие крепости сражаться на его стороне или нет?
Китан пожал плечами.
— Это безразлично для хию и для нас, даже если бы мы кланялись и целовали руку в Охтидж-ине. Мы, которые ничего не хотели, кроме как жить спокойно… Мы не имеем силы против кого бы то ни было. Да, конечно, многие будут с ним, но какая при этом у них будет цель? Мои слуги бежали к нему, вот куда они пошли. В этом нет никаких сомнений. Они узнали мои планы и испугались, что могут проиграть. Поэтому они пошли за ним. Небольшие крепости не замедлят поступить точно так же.
— Ты тоже можешь идти, если хочешь, — сказала Моргейн.
Китан посмотрел на нее, встревоженный.
— Ты достаточно свободен, чтобы сделать это, — сказала она.
Лошади шли бок о бок, и теперь Китан смотрел на Моргейн с меньшей уверенностью, словно она и наркотик вместе сделали его неспособным принимать решения. Он посмотрел на Джиран, взгляд которой был тяжелым, и на Вейни, взгляд которого оставался равнодушным. И ему стало казаться, что он замешан в какую-то грязную игру.
На мгновение Вейни показалось, что Китан уйдет, его тело напряглось в седле, а глаза были рассеянными.
— Нет, — ответил Китан, и его плечи опустились. Он ехал рядом с ними, одинокий в своем несчастье.
Никто больше не разговаривал. Вейни ехал, довольный присутствием рядом с ним Моргейн — их близость позволяла ему ничего не говорить; он знал ее мысли, и даже если бы они были сейчас одни, ей нечего было сказать ему. Ее глаза изучали тропу, по которой они ехали, но мысли были очень далеко.
Наконец она вытащила из-за голенища своего сапога сложенный и пожелтевший от времени кусок пергамента — карту, вырванную из книги, и молча, согнувшись в седле, указала ему на дорогу на плане. Огромная расселина Саводжа была легко узнаваема; земли Охтидж-ина на карте выглядели как большие плодородные поля, которых больше уже не существовало. Также были нанесены поля по другую сторону расселины и между холмами, и крепости, которые, казалось, были Сотарном, разбросанные вокруг центрального хребта.
Между гор, отмеченный кругом, лежал Абараис; Вейни не мог читать письмена, но Моргейн громко произнесла это название, указав на него пальцем. Он поднял глаза от бурых чернил и пожелтевших страниц к горам, которые теперь маячили перед ними, покрытые темной вечнозеленой растительностью. Их вершины были округлыми и гладкими, а склоны представляли собой нагромождения огромных камней, старых, изъеденных непогодой, — руины гор умирающей земли.
Разбитая луна проплывала в чистом небе; погода стояла ясная и теплая, когда солнце было в зените, но к вечеру холмы казались окутанными каким-то влажным туманом.
Облаков не было видно, сухой воздух приятно согревал легкие. Еле заметный дым от костра поднимался далеко в горах, где должны были быть другие крепости, отмеченные на карте.
— Я думаю, это должен быть Домен, — сказал Китан, когда они спросили его об этом. — Следующий после Сотарна. По ту сторону гор лежат Маром и Арайсит, и силы Хитару, возможно, там уже побывали.
— Все увеличиваясь в количестве, — сказала Моргейн.
— Да, — ответил Китан, — весь Шиюн теперь в его руках — или будет через некоторое время. Он уничтожает жилища, как мы видим, и это хороший способ заставлять людей следовать за ним. Может быть, он уничтожает и сами крепости. Вряд ли он потерпит соперничество каких-нибудь лордов.
Моргейн промолчала.
— Это не принесет ему добра, — сказал Вейни. — Хитару может завладеть Шиюном, но Рох управляет Хитару, подозревает об этом сам Хитару или нет.
Камни, стоящие вдоль дороги, напоминали Хиюдж, но здесь, в сумрачном свете, они казались более могущественными. А за камнями по дороге пробиралась беловолосая фигура, нагруженная вещами.
Они быстро догнали его, и, заслышав их приближение, он должен был оглянуться, но не сделал этого. Он продолжал двигаться по тропе, скрючившись от боли.
Было что-то грозное в таком глухом упорстве; Вейни положил меч через луку седла, когда они поравнялись с человеком, боясь от него какого-нибудь затаенного намерения. Он не хотел, чтобы этот человек оказался возле Моргейн, и, расположив свою лошадь между ними, поравнялся с ним.
