Утром 16 августа 1977 года он еще успел обсудить детали очередных гастролей, после чего прилег отдохнуть в гостиной своего дома в пригороде Мемфиса – легендарного Graceland. А спустя час сердце Короля остановилось, по неподтвержденным данным – от передозировки наркотиков.
Семейный бизнес вдовствующей королевы
По утверждению популярного американского путеводителя Let's Go, и сегодня Graceland, купленный Элвисом в 1957 году, – второй по посещаемости туристами дом в Америке (после, разумеется, Белого). Найти его в Мемфисе легко и без указателей: к стилизованной фигурке гитариста на ажурной решетке ворот народная тропа не зарастает вот уже четверть века.
Согласно последней воле покойного, после его смерти дом вместе с большей частью состояния перешел к дочери, опекуном которой (вплоть до достижения ею 25-летнего возраста) был назначен отец Элвиса. Когда в 1979 году старик почувствовал, что и его дни сочтены, он переоформил опекунство на мать наследницы – Присциллу, верно рассчитав, что лишь ей под силу защитить «родовое гнездо» от стаи нацелившихся на него банкиров и прочих потенциальных покупателей.
Кроме того, предстояла еще нешуточная война за остатки наследства с полковником Паркером. Пожизненная «тень» Короля захотела отстегивать себе и львиную долю его посмертных доходов: для начала полковник задним числом назначил себя «техническим консультантом» всех фильмов, в которых был занят Элвис, обеспечив себе неплохой удой и с Голливуда. Принимая во внимание аппетиты Паркера и беспорядочные траты Короля, неудивительно, что его наследникам достались лишь крохи от баснословного состояния. Одно время стоял даже вопрос о срочной продаже Graceland, оцененного в $4,5 млн.
Взяв управление остатками наследства в свои крепкие руки, «железная леди» Присцилла совершила невозможное: осиротевшее королевство начало приносить доходы, сравнимые с доходами самого Короля. Для этого вдова в срочном порядке оформила юридические права не только на любую продукцию, так или иначе связанную с именем ее покойного экс-супруга, но и на само его имя. Пришлось пролоббировать даже изменения в законодательстве – штата и федеральном. Как писал журнал Time в 1997 году, «если Элвис произвел революцию в поп-музыке, то его наследники революционизировали сферу мерчандайзинга, и теперь, спустя 20 лет после своей кончины, Король стал богаче, чем был когда-либо».
Ныне компания Elvis Presley Enterprise (EPE) во главе со своим президентом – Присциллой Пресли – контролирует один из самых прибыльных брендов, уже принесших, по разным оценкам, от $250 млн до 500. Кроме продаж дисков и проката фильмов, это еще бесчисленные сувениры, тематические рестораны и бары, «именной королевский» курортный комплекс в Лас-Вегасе, тысячи фан-клубов по всему миру и даже интернет-сайты, посвященные Элвису. Буквально любое упоминание или использование его имени без письменного разрешения EPE формально является нарушением ее авторских и лицензионных прав.
Открывший в 1979 году свои двери для публики Graceland сегодня представляет собой процветающее коммерческое предприятие с годовым оборотом в $20 млн, которые ежегодно оставляют в кассах музея почти 1 млн туристов. Стоимость брачной церемонии в другом Грейсленде – так в честь Элвиса назвали церковь в Лас-Вегасе – составляет от $25 до 225, однако редко кто из молодоженов откажется заплатить еще $270 за дополнительную услугу: присутствие на церемонии «живого» Элвиса (двойника, разумеется). Работа «королевским двойником» приобрела в Штатах характер массовой профессии: официально зарегистрированные 20 тыс. мужчин, занятых в этом бизнесе, исправно указывают в налоговых декларациях свой источник дохода: «Elvis impersonator». Об аукционных продажах любой мелочи, связанной с именем Короля, и говорить не приходится: на лондонском Sotheby's стала обычной фраза: «Сегодня снова продали на $10 млн, из них один – Элвиса».
Вершиной этой «приватизационной» деятельности стала сенсационная тяжба Присциллы (которую дочь официально назначила управляющим наследством) против Федерального почтового ведомства, выпустившего в 1993 году памятную марку, посвященную Элвису. Претензии «вдовствующей королевы» не получили поддержки в суде, но опасный прецедент был создан – да и вдова не сдается. На церемонии презентации почтовой марки, кстати, в последний раз мелькнула зловещая тень полковника Паркера, которому уже не по силам было бороться с «железной леди».
Так что Король не умер, а здравствует всем на зависть. Новые песни придумала жизнь, и на музыкальном небосклоне за четверть века взошло множество других звезд. Но всем им далеко до Элвиса, чей портрет его наиболее рьяные поклонники даже предлагали поместить на непреходящем символе Америки – однодолларовой купюре (вместо старика Вашингтона). Было собрано несколько сотен тысяч подписей в поддержку этой затеи, но Федеральное казначейство ее все-таки проигнорировало – видимо, памятуя о скандальной истории с почтовой маркой. Однако само предложение никого в Америке не удивило: все правильно – президенты приходят и уходят, а король в этой стране раз и навсегда.
Эндрю Ллойд Уэббер. Мурка Superstar: на фоне камертона и бумажника
Сэр Эндрю любит ШИРОКИЕ ЖЕСТЫ. Особенно если они идут на пользу ему самому. 8 декабря 1995 года в музыкальном городе Висбадене открылся новый оперный театр. Он стоит $100 млн и предназначен исключительно для постановок произведений Эндрю Ллойда Уэббера.
Превратившись из УДАЧЛИВОГО КОМПОЗИТОРА В ГЛАВНОГО ФИНАНСОВОГО МАГНАТА МУЗЫКАЛЬНОГО МИРА, он наконец-то начал ПОЛУЧАТЬ ОТ СВОЕГО БОГАТСТВА УДОВОЛЬСТВИЕ.
Как-то сэр Эндрю Ллойд Уэббер пожаловался своему знакомому журналисту: «На днях выпивал с Полом Маккартни в одном баре. Было так скучно. Я думал, мы будем говорить о музыке. Но его интересовали только деньги». Реплика в защиту Маккартни: про богатство сэра Эндрю ходят такие вызывающие слухи, что с ним так и подмывает поговорить именно о деньгах. Кроме того, он похож на вдохновенного художника-творца еще меньше, чем господин из Beatles. Узкие хитрые глазки, которые после премьеры Cats во всем мире называют кошачьими, консервативные костюмы и неопределенная стрижка.
Сэр Эндрю Ллойд Уэббер – до чрезвычайности неартистичный господин. Его бывший менеджер как-то заметил не без яду: «Энди чувствует себя счастливым только в обществе четырех бухгалтеров, адвоката и советника по налогообложению».
Миллионером он стал в двадцать пять лет. Хотя происходил из семьи, в которой деньги не водились. Зато от музыки буквально лопалась голова. Мама-пианистка давала частные уроки. Отец всю жизнь компонировал в духе поздних романтиков и дослужился до должности директора Королевской музыкальной школы. Младший брат играл на виолончели. Жизнь в музыкальном бедламе гармонично дополняли три кошки – одна по имени Сергей (в честь Прокофьева), вторая – Дмитрий (тезка Шостаковича), третья – безымянная. И обезьяна.
Понятно, что представители этой счастливой фамилии обладали единственной способностью – исполнять и записывать мелодии, записывать и снова исполнять.
В 8 лет Эндрю, окончив начальную школу, поступил в престижный Вестминстерский колледж и стал сочинять музыку к пьесам школьного театра. «Я вырос с убеждением, что музыка – это только музыка и единственное различие в ней может быть лишь между хорошей и плохой музыкой, а не жанрами», – вспоминал потом Уэббер.
Кстати, что касается жанра. Эндрю с самого начала предпочитал американские мюзиклы. В этом стиле он и сочинял для своего театра. Его первое произведение называлось «Сюита для игрушечного театра». Композитору к тому времени исполнилось девять.
Воспитания Энди был скорее консервативного, и память его была прямо-таки переполнена мелодиями Пуччини и Гайдна. С другой стороны, дело было в Англии, в конце шестидесятых. То есть разрешено ребенку было все, что не запрещено. А то, что запрещено, тоже, в общем-то, разрешалось. Рубашки будущий композитор носил ярко-розовые, ботинки предпочитал на платформе, а волосы – до пояса.
Поп-религия
В 14 лет Эндрю был награжден стипендией, которая позволила его родителям существенно сократить расходы на обучение сына. Спустя два года – еще одна стипендия, на этот раз Оксфорда, по специализации «история». Однако на первом курсе подающий надежды студент познакомился с Тимом Райсом, известным либреттистом: они сошлись на почве пристрастия к рок-н-роллу. Вскоре после этого Уэббер взял академический отпуск и уже никогда больше не появлялся в Оксфорде. А вот сотрудничество с Райсом продолжалось многие годы, вместе они написали четыре мюзикла. Правда, первый
