Вновь раздался грохот выстрелов, и, по мере того, как каждый новый батальон выходил на линию огня, этот грохот усиливался. Три передовые бригады продолжали наступать в западном [295] направлении, образовав одну непрерывную линию, проходившую через холм Сургэм. В резерве на правом фланге оставался один батальон, выстроенный в колонну. По мере того, как армии сближались, возникла опасность, что дервиши прорвутся в образовавшийся между Льюисом и Макдональдом зазор, поэтому батальон на фланге был перестроен в линию для прикрытия правого фланга. Атака дервишей производила в этот момент сильное впечатление. Огромные толпы людей рвались к тому месту, где стояла почти полностью скрытая клубами порохового дыма бригада Макдональда. Другие толпы разворачивались, чтобы встретить атаку, угрожавшую дервишам справа. Внутри угла, образованного тремя бригадами, обращенными фронтом к западу, и бригадой Макдональда, обращенной почти точно на юг, находилась огромная вражеская армия численностью не менее 15 000 человек, подобно стаду овец в загоне, стенки которого образовывали тонкие коричневые линии британских и египетских бригад. Когда 7-й Египетский, правый батальон бригады Льюиса и ближайший к тому промежутку, который образовался между Льюисом и бригадой Макдональда, стал разворачиваться, чтобы прикрыть фланг, он заколебался; люди местами сбились в кучу и даже отступили назад. Это был опасный момент, но находившийся там генерал Хантер приказал двум резервным ротам 15-го Египетского полка под командованием майора Хикмана поддержать их, встав у них в тылу с примкнутыми штыками. Равновесие было восстановлено и опасность устранена. Наступление трех бригад продолжалось.
Якуб не смог противостоять атаке со стороны реки. Его собственная атака на Макдональда захлебнулась. Ружейный огонь косил плотные ряды дервишей. Пал доблестный Вад Бишара и многие менее известные эмиры. Постепенно он начал отступать. Было очевидно, что цивилизованная регулярная армия сильнее. Но еще до того, как эта атака была отбита, халифа, с близкого расстояния наблюдавший за сражением, должен был понять, что оно проиграно.
Три наступающие бригады оттеснили дервишей халифы в пустыню. По всему фронту шириной в милю продолжался непрерывный и убийственный ружейный огонь. Пулеметы Максима лихорадочно пульсировали. Один предприимчивый младший [296] офицер даже втащил два пулемета на вершину Сургэма и открыл убийственный огонь по врагу с этой господствующей позиции. Длинная цепь солдат неотвратимо продвигалась вперед. В центре, под красным египетским знаменем, не обращая внимания на пули, которые притягивала к себе эта хорошо заметная эмблема — среди тех, кто окружал его, уже были некоторые потери — ехал сирдар, как всегда строгий и замкнутый, не испытывающий ни страха, ни воодушевления. Перед этой страшной цепью фронт халифы стал разваливаться. Земля была усеяна убитыми и ранеными, и солдаты, с присущей суданцам осторожностью, пробирались среди их тел. Уцелевшие дервиши тысячами устремились к Омдурману и влились в поток беженцев, на фланге у которых уже повис 21-й уланский полк. Якуб и защитники черного знамени не снизошли до бегства и пали там, где стояли, под этой священной эмблемой, и когда победители добрались до него, складки черного знамени колыхались только над их мертвыми телами.
Пока происходило все это — а события разворачивались очень быстро — 1-я британская бригада все еще двигалась беглым шагом в тылу у Максвелла и Льюиса, чтобы заполнить разрыв между ними и Макдональдом. Когда они развернулись кругом, полки стали нагонять друг друга по мере их близости к тому флангу, вокруг которого совершался поворот. Построение, которое приняла бригада, можно было бы описать как эшелон походных колонн, во главе которого находились стоявшие на фланге линкольнширцы. К тому моменту, когда они достигли правого фланга бригады Льюиса, и британская бригада стала разворачиваться, стало очевидно, что атака халифы захлебнулась, и что его войска отступают по всему фронту. Полоса земли перед нашими войсками была густо усеяна телами мертвых арабов. Вдали виднелись толпы беглецов. Только черное знамя невозмутимо развевалось над трупами его защитников. Перед фронтом бригады бой был закончен. Однако на правом фланге события приобретали иной оборот. С холмов Керрери, похоже, спускалась еще одна вражеская армия. Пока солдаты рассматривали ее и гадали, пришел новый приказ. Прискакал офицер. Поступили известия, что к северу от нас, среди дыма и пыли, происходят страшные вещи. Копейщики сблизились с бригадой Макдональда, смяли его линию, навалившись с фланга, и уже сломали ее. [297]
Таковы были слухи. Приказы же были более определенными. Ближайший полк — Линкольнширский — должен был поспешить к флангу Макдональда, который находился в опасности, и отразить атаку противника. Остальной бригаде было приказано развернуть фронт вправо и оставаться в резерве. Линкольнширцы, почти выдохшиеся, но не потерявшие боевого задора, снова двинулись ускоренным шагом. Они стали разворачиваться в тылу бригады Макдональда, едва замечая быстрые движения ее батальонов и не обращая внимания на беспорядочную стрельбу, которая, однако, не мешала им слышать зловещий свист пролетающих пуль.
Если бы атака халифы была предпринята одновременно с той, что разворачивалась сейчас, положение бригады Макдональда стало бы почти безнадежным. Оно и без того было крайне опасным. Атака на его фронт с каждой минутой ослабевала, но напор на его правый фланг усиливался едва ли не в той же пропорции. Момент был критический, опасность казалась неотвратимой. Все зависело от Макдональда, и этот офицер, который благодаря своей храбрости прошел весь путь от рядового солдата до командира бригады, сумел справиться с ситуацией.
Чтобы встретить атаку халифы, он развернул свои войска лицом к юго-западу, выстроив в линию три батальона и оставив четвертый в тылу на правом фланге, в колонне по ротам. Это построение напоминало перевернутую букву L. По мере того, как атака с юго-запада постепенно ослабевала, а напор с северо- запада постоянно усиливался, он перебрасывал свои батальоны и батареи с длинной стороны L на короткую. Он так хорошо рассчитал время для этих маневров, что оба фронта его бригады смогли противостоять атакам противника. Как только войско халифы ослабило свой натиск, он приказал 11-му Суданскому полку и батарее на левом фланге пересечь угол, образованный бригадой, и развернуться вдоль короткого участка фронта справа, чтобы встретить надвигавшуюся атаку воинов Али Вад-Хелу. При их приближении 11-й Суданский полк, который был выстроен в колонну справа от первоначального фронта, развернулся из колонны в линию не дожидаясь приказа, так что два батальона были обращены против войск халифы, а два — против Али Вад-Хелу. Когда стало очевидно, что атака халифы почти [298] полностью отражена, Макдональд приказал 10-му Суданскому полку и еще одной батарее переместиться на другой фронт и продолжить линию, образованную 9-м и 11-м полками. Затем он переместил по диагонали направо 2-й Египетский полк, чтобы закрыть прореху на углу между его линией и тремя другими батальонами. Эти сложные маневры были произведены под сильным огнем противника, от которого в течение двадцати минут четыре батальона потеряли 120 человек, не считая потерь в артиллерийских батареях, при том, что противник, обладавший значительным численным преимуществом (не менее семи к одному), решительно атаковал наши боевые порядки, и для окончательной победы ему необходимо было лишь сблизиться с нашими войсками и вступить в рукопашный бой. Среди всего этого грохота, пыли, дыма и смятения, вызванного перемещением фронта, генерал нашел время собрать офицеров 9-го Суданского полка, упрекнул их за то, что они развернули полк в линию, не дожидаясь приказа, и потребовал, чтобы они уделили больше внимания строевой подготовке.
Три суданских батальона противостояли теперь всей ярости дервишей, атаковавших со стороны Керрери. Храбрость этих черных солдат была не менее примечательна, чем их дикий способ вести стрельбу. В страшном возбуждении они палили куда попало не целясь, думая лишь о том, чтобы спустить курок, перезарядить винтовку и выстрелить снова. Тщетно британские офицеры пытались успокоить этих импульсивных солдат. Тщетно они обращались к ним по имени или, отобрав у них ружья, сами пытались их навести. Беспорядочная стрельба полностью вышла из-под контроля. Вскоре боеприпасы у них стали подходить к концу, солдаты стали оборачиваться и просить еще патронов, которые офицеры выдавали им по два или по три, надеясь сдержать и успокоить их. Но все было тщетно. Они тут же расстреливали их и требовали еще. Тем временем, хотя они и несли большие потери от прицельного огня трех артиллерийских батарей, восьми пулеметов Максима и, в меньшей степени, от беспорядочного огня суданцев, огромные толпы дервишей подходили все ближе, и столкновение казалось неизбежным. Храбрые черные солдаты с радостью приготовились встретить удар, несмотря на огромное численное превосходство противника. Боеприпасы подошли к [299] концу. Во всей бригаде осталось не более трех патронов на человека. Батареи открыли беглый огонь картечью. Но дервиши продолжали наступать, и уцелевшие в передовых шеренгах
