- Я говорю с вами и не перестаю удивляться. Вы дитя двух народов. Японского, с жестким этикетом, с культурой, и российского, достаточно безалаберного и бесшабашного. Вы из семьи известного коммуниста, который пострадал от репрессий.
Разломы в вашей жизни были постоянно. В вас влюблялось много людей, говорят, один даже ушел из жизни, что трагично. И почему-то в этом обвиняют вас. И вы, каждый раз выходя из кризиса, остаетесь чистой, как кристалл. Но в глубине души боль есть? Есть ощущение обиды на окружающих, на их несправедливость? И что бы вы изменили в прошлом? Какую страницу своей жизни никогда бы не открывали?
- С чувством обиды жить нельзя. На обиженных воду возят. И что на людей обижаться? Им очень трудно быть добрыми. В России очень трудно быть добрым и открытым. Она своей жестокой системой заставляет всех, в общем, жить по волчьим законам.
- Ирина, а вы влюбляетесь?
- Конечно. Если четыре брака, то влюбляюсь.
- Значит, как только влюбляетесь, сразу бежите в загс?
- Ну да. Я не умею вести двойную жизнь. Меня это ломает страшно.
- А какие мужчины вам нравятся? И почему?
- Разные.
- Не кажется ли вам, что это жестоко?
- Во-первых, я всегда каюсь. Я мечтала всегда о том, чтобы у меня был один брак и дети не испытывали всех этих стрессов. Но с другой стороны, поняла, что если я остаюсь в прежнем браке… я могу себя мучить максимум двенадцать лет. А дальше все. Поэтому дальше уже я не выдерживаю. И стрессы дальше еще хуже влияют на обстановку в семье. У меня со всеми мужьями хорошие отношения, со всеми. И у них между собой тоже нормальные отношения.
- А на что вы живете?
- На деньги мужа.
- А избирательные кампании на какие деньги?
- Ходим, собираем. Собирать деньги на кампанию - это дикое унижение. Я ее прохожу в третий раз, и у меня создается впечатление, что лучше бы, конечно, заняться на какое-то время своим бизнесом…
- Деньги там заработать и вложить…
- И ни от кого не зависеть. Если вы используете деньги партии, вы становитесь рабом партии. Поэтому надо жить самостоятельной жизнью, находясь даже в партии.
Надо рассматривать партию как союз единомышленников.
- Вы сказали, что Кириенко популярнее, чем вы. Это кокетство?
- Нет. По всем опросам так.
- Каждый мужчина будет бороться со своим комплексом внутренней неполноценности и все равно проголосует за вас, чтобы доказать себе, что он либеральный в своих взглядах.
- Ни фига подобного. Многие мужчины за меня не голосуют. За меня скорее женщины голосуют. А мужчины, у них комплекс. 'Ну что такое Хакамада? Она мне нравится, она умная, но женщина…' А простой, что называется, народ чище и мудрее. Вот он понимает и говорит: 'Да лучше б женщина пришла и давно б порядок навела'. А вот как дойдешь до уровня предпринимателей, для которых все время пытаешься что-то сделать, воттут и начинаются проблемы.
- Ирина, а может быть, деньги не дают, потому что неясно зачем. Многие думают: 'Ну денег я дам, а что получу?' Ведь все знают, что…
- Что я лоббировать снижение акцизов именно на ваш вагон сигарет не буду…
- Вот-вот.
- А мне такие и не нужны.
- А какие нужны?
- Которые говорят: 'Ира, мы тебе дадим денег, чтоб ты победила и ты была. Сейчас не твое время, но ты должна там быть'. И такие люди уже есть.
- А вам не кажется, что, придя не в свое время, вы тем самым оказываетесь в окружении людей недостойных и они бросают на вас тень?
- Прийти не в свое время - это судьба.
- Красиво сказано. Так как же жить не в свое время, творить не в свое время? А как узнать, что это была судьба? Ужас в том, что при жизни самим не узнать.
- Это надо чувствовать.
- Как большинство политиков, вы убеждены, что есть некое зерно мессианства?
- Не знаю. Я это чувствую, и мне даже это снится.
- Снится? И что вам снится? Какие последние сны?
- Не скажу.
- Но что-то хорошее?
- Не скажу.
- Страшно?
- Ну… это слишком много.
- Вы хотите стать президентом?
- Это нереально. Но, конечно, хочу.
- А говорите, что не скажете. Когда убили Галину Васильевну Старовойтову, мне было физически больно. Я видел ее всего несколько раз… А для меня это стало больно, потому что, во-первых, мне позвонили мои дети и сказали: 'Папа, никогда не занимайся политикой, потому что там страшно'. Вдобавок потому, что впервые было нарушено табу: была убита женщина.
- Причем ее убили как мужчину, выстрелами в упор.
- Вам не стало страшно?
- Нет, я стала злая. Причем я в этот момент…
- …вы стали считать, что теперь просто обязаны.
- Конечно.
- …баллотироваться на пост президента, продолжить то, что начала Галина Васильевна?
- Не знаю, не так круто. Не так круто. Вы знаете, загадывать нельзя, мало ли что в жизни будет.
- Но верить надо.
- Верить надо.
- А вы к какому вероисповеданию себя относите?
- Я православная, крещенная в сознательном возрасте, в двадцать три года, и крестила сына.
- Исповедуетесь регулярно?
- Я вообще не исповедуюсь. Для меня понятие религии, Бога - это оченьтакое экзистенциальное чувство. Что-то внутри, и у меня это не совсем соотносится с церковью, с ее продажами сигарет, зарабатыванием денег…
- Что сильно раздражает, да…
- Вот я православная, да? Мой отец по завещанию похоронен на своей родине. Потому что это была целая трагедия на самом деле. Моя тетя и мой дядя, тоже по японской линии, похоронены на буддийском кладбище под Иокогамой. Очень маленькое деревенское кладбище. И там маленький храм. Я там бываю очень редко, раз в три, в четыре года. Вот храм, а вот кладбище. Вот здесь стоят такие ведрышки, деревянные, чистенькие. Там метелочки, венички, водичка. Вы наливаете ведро воды, берете это все и идете. И вот вы зажигаете эти палочки, подметаете вокруг, садитесь. И на меня вдруг спускается…
- Благодать.
- Такая благодать, которую почему-то в православной церкви я чувствую очень редко. Может быть, если бы я могла туда приходить одна. Я не знаю, с чем это связано.
- Ирина, так же как идея церкви оказалась далека от ее воплощения, не кажется вам, что идея российской государственности, ее воплощение в министрах и депутатах…
