разразился потоком красноречия, так же внезапно и замолк.
- Браво, браво! - воскликнула княгиня. - В вас бьется благородное сердце!
- Молодой человек, - подхватил Скоповский, слушавший Юрия Александровича, как экзаменатор прилежного ученика, - не будете ли вы любезны также посетить мой дом? Мне кажется, это будет приветствовать и княгиня.
- Разумеется, он едет с нами!
- Конечно, мама, - поддержала и Люси.
- Я буду счастлив, - пробормотал капитан Бахарев, - весьма признателен...
Но посмотрел он не на Скоповского, не на княгиню, а на Люси.
Между тем по обочинам дороги замелькали пригородные постройки, белостенные домики с крашеными ставнями, и сады, сады - голые, зимние деревья, набирающие силы, чтобы принести новый богатый урожай.
- Ну, вот и Кишинев! - сказал, волнуясь, Скоповский.
2
Кишинев еще спал, когда свершалась перемена его судьбы. Рев оркестра и треск барабанов внезапно сотрясли тишину. Заспанные обыватели выскакивали из своих домов и смотрели через каменные ограды дворов на пестрое войско, месившее по улице грязь.
Это входили с треском и шумом новые хозяева города - воинские части боярской Румынии. Офицеры были важны и торжественны. Все на них было новое, неношеное, только что отпущенное со складов 'неких европейских государств'. Они преувеличенно громко выкрикивали команду, а сами осторожно косили глаза на окна, затянутые занавесками... Смуглые барабанщики вращали белками глаз, ни на кого не обращали внимания и неистово лупили по барабанной коже. Начищенные до нестерпимого блеска литавры рассыпали дробь. Трубы ревели. Пехота шлепала по грязи мостовой, стараясь идти в ногу. Артиллерийские орудия тяжело громыхали, конские копыта выбивали искры из булыжных камней.
Войска шли весь день. Почетный караул, встречавший их на площади, устал кричать 'ура'. По городу рыскали квартирьеры. Попрятавшиеся при Советской власти старые чиновники, городовые вылезали из своих нор и, стараясь выслужиться, уже устраивали облавы на красных. С треском разрывались в клочья уцелевшие на стенах советские плакаты, срывались вывески советских учреждений. Оккупанты искали, где бы применить энергию, как бы дать населению почувствовать 'порядок', привести всех к беспрекословному повиновению... Что-то очень хмурятся железнодорожные рабочие! И не вздумают ли бунтовать крестьяне? Пусть попробуют! Говорят, составлены черные списки... Обыватели ходят напуганные.
Но стоит ли обращать на это внимание? Нужно веселиться! Открыты новые рестораны и кафе... Все должно быть шикарно. По-европейски. Город кишмя кишит военными. Не город, а военный лагерь. Откуда понаехало столько иностранцев? Поджарые французы... живописные турки... толстые и веселые американцы... Кого только тут нет! Как будто здесь международная ярмарка или дешевая распродажа!
3
Прибытие в 'Валя-Карбунэ' было шумно и суетливо. Дворня таскала в комнаты чемоданы, картонки, саквояжи. Княгиня повсюду возила за собой горничную, повара, и огромное количество белья, платьев, мантилий, шляпок...
Прибыли вслед за первым экипажем тетки, экономки, приживалки - все население дома, возглавляемое почтенной супругой Скоповского. Они наперебой хлопотали. Они уже знали о прибывших гостях.
- Голубушка! Княгинюшка! Вот порадовали! Хоть наш-то Александр Станиславович хмуриться перестанет! Тоскует он, по детям тоскует. Времена-то какие лихие, весь мир вверх ногами. Грешили много, вот и покарал господь...
Скоповский волновался, командовал. Все ли в порядке в имении? Почему не подметены дорожки в парке? Где люди? Хорошо ли промазаны окна? Почему пыль в шторах?
После того как десять лет назад сгорел дом, Скоповский построил новый, но по старым чертежам и фотографиям; так же с колоннами по фасаду, с большой стеклянной верандой, с зимним садом, с башенками, витыми скрипучими лесенками, с просторными залами, уютными светелками, с широкими изразцовыми печками и теплыми лежанками. Но теперь, оглядывая дом критическим взглядом, Скоповский находил, что он недостаточно импозантен.
'Ну, ничего! Во всяком случае, общий вид - с парком, с беседками, с оранжереей, с широкой аллеей, ведущей к парадному крыльцу, - не может не понравиться княгине...'
Скоповский сиял. Скоповский был преисполнен гордости. Княгиня Долгорукова собственной персоной! И главное - запросто, без официальности. Вот уж подлинно можно сказать: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Скоповский вызвал управляющего - вертлявого, бесстыдного грека, смотревшего на хозяина преданными, собачьими глазами. Управляющий шепотом назвал имена тех крестьян, которые особенно шумно радовались отъезду помещика и даже пытались произвести порубку в его лесу.
- После, после, - поморщился Скоповский, - этим мы займемся впоследствии. А сейчас важно принять именитых гостей, не ударить лицом в грязь... Как у нас конюшни?
- Не хотел вас расстраивать... Угнали Копчика и Грозного...
- Как так угнали?!
- Явились... под страхом оружия... Что я мог поделать?
- Да ты рассказывай толком, эфиопская образина! Кто явился? Куда явился?
- Их было пятеро, на конях. Я им говорю: 'Представьте документы, по какому праву и тому подобное'. А они смеются: 'Передашь барину, если вернется, привет от Котовского'.
- Опять Котовский! А говорили, что повешен. Спасибо, еще не всю конюшню угнали и дом цел. Ну, любезнейший, запомни: чтобы все блестело, чтобы все было в порядке! Ясно?
- Ясно.
Когда управляющий ушел, Скоповский прошелся по кабинету, как бы стряхивая неприятные сообщения.
'О чем я думал - таком интересном? Ах да! Княгиня. Что значит все-таки происхождение! И как держится! Мила, проста - и повелевает... Королева!'
И тут же Александр Станиславович вызвал повара, дал ему наказ, чтобы стряпал самые изысканные блюда:
- Не опозорь меня, голубчик, чтобы после княгиня не говорила, что мы не умеем как следует людей принять. А сейчас пришлешь ко мне Фердинанда, надо ему указания дать. Теплицы целы? То-то! А как винный погреб? Вина чтобы только французские! Понял? Местной кислятины не давать! Фазанов каких- нибудь готовь, пулярок... А этот, княгинин повар, как он, ничего?
- Важничает очень.
- Ну и пускай себе важничает. Скажи Дарье Фоминичне, чтобы отпускала на кухню все беспрекословно. Иди.
И Скоповский стал озабоченно бегать взад и вперед по кабинету. Он даже напевал и прищелкивал при этом пальцами. И все мотивы подвертывались легкомысленные, из кафешантанных песенок, из оперетт:
Смотрите здесь, смотрите там,
Понравится ли это вам...
'И ведь ведет свой род, - думал Скоповский, - можно сказать, от самых истоков! От Рюрика, Синеуса и Трувора!.. И вот вам, пожалуйста, - у меня в гостях!..'
Тем временем капитан Бахарев развлекал княгиню. Он понимал, что, если хочешь ухаживать за дочкой, старайся понравиться ее мамаше. Он показал княгине несколько новых пасьянсов. Он недурно сыграл на рояле шопеновские вальсы. А когда стали приглашать к столу и по всему дому поплыли дразнящие запахи супов, одна из тетушек застала капитана Бахарева и Люси в оранжерее как раз в тот момент, когда они уж слишком внимательно разглядывали цветы, близко наклонившись друг к другу...
Обед проходил в торжественной обстановке. Садовник Фердинанд страшно гордился, что к столу были поданы свежие персики, выращенные им в оранжерее. Повар Скоповского и повар княгини, после того как изрядно приложились к рому, снизошли до полного взаимного признания и составили
