— А вы, милостивый государь, идеалист! Идеалист все последние пятнадцать лет жизни! Разучившийся мечтать, собиратель мертвых фактов!
— Что здесь происходит?! — слышится возмущенный женский голос.
Все оборачиваются. В дверях стоит Дарья Матвеевна.
— Шесть часов утра, — говорит она, — поглядите друг на друга. Вы больные люди. Все, все больные люди.
Ученые переглянулись. После пережитых волнений и бессонной ночи они выглядели неважно Лица у всех, и особенно у Бахарева, были землистыми, под глазами зияли темные круги. А Дарья Матвеевна обратилась к президенту:
— Товарищ президент, позвольте вам заявить, что вы растранжириваете здоровье наших ученых!
— Дарья Матвеевна, бывают случаи… — миролюбиво начинает президент, однако старого врача не так-то легко остановить.
— Да, да, товарищ президент, растранжириваете. А профессора Бахарева вы хладнокровно убиваете! У профессора Бахарева постельный режим. Но профессор Бахарев тоже здесь и продолжает изнурительную войну с академиком Забродиным. Почему вы до сих пор не можете примирить их?! — И Дарья Матвеевна своей мужской походкой, развернув по-солдатски плечи и высоко неся голову, выходит из зала и идет по длинному коридору.
Из подъезда вслед за ней выходят наши ученые. Они щурятся под лучами солнца и в молчании расходятся по своим машинам. Все устали, очень устали, и это особенно заметно при бодрящем свете утреннего солнца.
Один только сухонький старичок, назвавший себя тектонистом, выглядит именинником. Он хватает всех за руки и приговаривает:
— Бесценные, бесценные факты! Бесценные для палеоклиматологов! Бесценные для палеогеографов, для всех исследователей далекого прошлого Земли!
Алимкулов намеревается опять сесть в машину президента следом за Бахаревым. Но президент довольно недвусмысленно загораживает ему дорогу:
— Итак, до вечера. Спать и ни о чем не думать. Вечером все должны приехать со свежей головой. Вечером мы поглядим, что находится внутри шара. Мы еще не знаем главного. Мы не знаем, откуда шар взялся и что это такое!
И машина трогается с места.
Солнце поднялось над горами. Лучшие часы в жизни любого города, а тем более южного.
Журчат арыки, в цветниках, окаймляющих тротуары, плещутся фонтаны. Под ветерком, прилетевшим с гор, шелестят акации, березы, тополя, карагачи, ветви которых переплелись над улицами сплошным зеленым шатром.
— Я думал, откроется шар, из него… джин вылетит, как в сказке. Начнет летать по комнате, чудеса делать. А там… глобус оказался. Обидно очень… Совсем ничего не понимаю… А ты понимаешь? — раздумчиво спрашивает Мажид. Они с Лешкой медленно идут по улице.
— Да! — счастливо подхватывает Лешка. — Нас с тобой для кино в Академии наук снимали, потом — когда я в машину залезал, потом — когда мы с ящиком из машины вылезали, потом — когда его пушкой просвечивали, потом — когда он раскрылся! Пять раз для кино снимали!
Лешка возбужден. Он влюбленно сверху вниз заглядывает в Мажидовы глаза, хватает его за локоть забегает то с одной, то с другой стороны.
— Мажид, в парк пойдем? Подкрепимся шашлычком, а потом в пруд, а? Поныряем и в кустики завалимся спать, а, Мажид?
— Чего в «кустики»? Какие «кустики»? — удивляется Мажид. — Работать за нас кто будет? Иван Иванович? Нам в утреннюю смену, ты забыл?
— Чего?!. — по-настоящему опешил Лешка. — Шарик-то еще не до конца открыли!
— Без нас откроют, Лешка! — объясняет Мажид. — У них своя работа: шарики открывать. У нас своя: уголек рубать!
— Мажид… Ты погоди, Мажид. — Лешка даже растерялся. — Да ты не понимаешь, что ли? Мы ж теперь… фигуры! Нам академики ручку жали! Мы ведь шарик-то нашли! Мы!..
— А какая наша заслуга, что нашли? — рассудительно замечает Мажид. — Нашли мы — могли другие найти.
— Могли другие, да не нашли. А мы нашли. Значит, наше счастье. И пользуйся, раз привалило! — горячится Лешка, возмущенный непонятливостью друга чуть ли не до слез. — Нам повезло!
Лешка дрожит, как в лихорадке. Когда Мажид, наконец, понимает Лешкины планы, ему делается противно.
— Ну, справку тебе здесь дадут. Начальство прогула не запишет, — неприязненно говорит он, — а я не начальство, учти! Из нашей бригады уйдешь!
И маленький Мажид широко зашагал на своих коротких ногах прочь от Лешки.
— Да ты же чудной, Мажид! — кричит ему вдогонку Лешка. — Ты ничего не понимаешь в жизни! Ты дурень несусветный!
…Сад на даче президента. В гамаке под старым кленом — профессор Бахарев. Прищурившись, он смотрит в зеленую чащобу, опрокинувшуюся над ним, и… мечтает вслух.
— Кто сказал, что мы не знаем, откуда взялся шар? Знаем!
— Откуда? — слышен голос президента.
— Шар оставлен теми, кто смотрел на нашу Землю со стороны, из другого мира. Земной шар казался им прекрасной голубой звездой… точно такой, как Венера! Они видели мощную голубую атмосферу. «Что закрывает атмосфера голубой звезды от метеоритов, космических лучей и губительных излучений Солнца?» — думали они. И поняли: жизнь! Жизнь! И они решили нанести визит жителям голубой звезды!
— Кто «они», Алексей Павлович? — спрашивает президент, который лежит в соседнем гамаке.
— Разумные существа другой планеты. Гости из другого мира.
И Бахарев, все более и более воодушевляясь, начинает создавать легенду.
— Их космический корабль проник под облачное покрывало нашей Земли и опустился на ее поверхность. И гости увидели болото. Болото на все четыре стороны. Туманное болото без конца и края. И небо, в котором почти не бывало Солнца. И самое начало жизни. Только начало… Лес папоротников и хвощей… гигантские насекомые… первые земноводные…
Под гамаками стоит раскладной топчан. Здесь лежит Забродин, Он слушает Бахарева. Он слушает, и его строгое, дисциплинированное воображение начинает работать. Перед ним мелькают схемы, чертежи, страницы книг… Бахарев говорит об эпохе папоротниковых лесов, а перед внутренним взором Забродина проплывает обрывок таблицы, изображающей чередование эпох в развитии Земли: «КАРБОН — 300 МИЛЛИОНОВ ЛЕТ НАЗАД…» Бахарев говорит о первых растениях и животных Земли, а Забродин видит стенды палеонтологического музея, стволы окаменевшиx деревьев, отпечатки листьев, скелеты ископаемых животных, схематические рисунки пейзажей каменноугольного периода Земли.
А голос Бахарева продолжает:
— Буйная и разнообразная жизнь встретила гостей Земли. Но человека — ЧЕЛОВЕКА! — ЕЩЕ НЕ БЫЛО! Гости застали утро жизни, ее начало. И гостям стало немножко грустно; прилетели, а хозяев нет. И некому принять гостей…
Опять перед нами глаза Забродина. Опять мы проникаем в мир его воображения. Титульный лист книжки «Война миров» Уэллса… Клочья дыма… Большой цилиндр, наполовину зарывшейся в землю. Крышка цилиндра отвинчивается и спадает. Через край цилиндра свешиваются безобразные щупальца… голова омерзительного чудовища с клювом…
— Однако жизнь на планете началась. Значит, появится со временем и человек! Непременно появится человек! — слышен голос Бахарева.
Забродин встряхивает головой.
— Почему именно человек? — спрашивает он. — Могли же на Земле какие-нибудь пингвины или бобры стать разумными существами и завладеть планетой?!
