быстро. Настырно замелькала мысль: «А завтра я все же съезжу в Перепелкино». И Александр Васильевич с нею вроде согласился.
Дверь он открыл своим ключом. Переступил порог родной мирной хаты... И заорал!..
Но орал он не просто так. В собственном доме Александр Васильевич увидел дикую и неимоверно подлую картину...
Его здесь явно не ждали. Из Перепелкина он возвращался значительно позже. Но сцена, которую он застал, была до того неожиданной, ни на что не похожей и не лезла ни в какие ворота, что возможно, подумал он, этого на самом деле и нет. Александр Васильевич оборвал вопль, тихо прикрыл за собой дверь и прошел в гостиную.
На диване, развалившись, сидел незнакомый мужик. Его пиджак небрежно валялся на полу. Чуть поодаль от мужика, на том же самом диване, сидела бледная, но нарядная Лиза. На столе перед ними стояли закуски и бутылка мартини. Почему-то именно эта бутылка, которую Александр Васильевич лично купил несколько дней назад, нервировала больше всего.
На кухне гремела посудой Лена. Она готовила и подавала к столу.
– Добрый вечер. Не потревожил? – Александр Васильевич присел к столу напротив мужика.
– Вообще-то нет, – кивнул тот.
– Нет?! – взорвался праведным гневом Александр Васильевич, но тут же взял себя в руки.
Эту дикую картину усугублял дурацкий интерьер, выполненный самим же Александром Васильевичем в стиле первобытных жилищ. На низком диване, застланном шкурами, можно было только полулежать. И мужик полулежал. А в каком-то метре от него полулежала накрашенная Лиза.
Мужик, неудобно держа тарелку, ел в тишине. Хоть было совсем не холодно, горел очаг, и отблески жаркого пламени плясали на его лице.
Появилась Лена с подносом. Она молча выставила перед мужиком шипящее мясо по-турецки и тоже прилегла к столу.
– И что же здесь все-таки происходит? – не выдержал Александр Васильевич.
Он глядел на жующего мужика, и его благородное негодование ширилось, росло. Но в Александре Васильевиче еще бродили какие-то сомнения, что он, скорее всего, что-то недопонимает и этот мужик совсем не то, что Александр Васильевич о нем думает.
Вместо ответа мужик разлил всем мартини и, приятно улыбаясь и поглядывая на смущенную Лизу, провозгласил тост:
– За красоту, от которой нельзя отвести глаз!
– Как понять?! – опешил Александр Васильевич. – То есть?!
Все его сомнения быстро испарялись.
– Прелестно! – перебила его Лена. – Замечательный тост. Саш, что ж тут непонятного? Все пьют за твою жену.
Все выпили.
– А все-таки!.. Кто вы такой?! – В груди Александра Васильевича забушевал праведный супружеский гнев. – И какая цель вашего здесь появления?
– Олег Руднев. Лизин пациент. Пришел выразить восхищение красотой, которая вечна.
Александр Васильевич навалился на стол, пристально вглядываясь в мужика.
– Ты?!. Пациент?!. Брехня! – Его захлестнули волны благородной ярости. – Лизины пациентки все до единой – женщины!
– Не все! – парировала Лена. – Попадаются и мужчины.
– Попадаются?! Пока муж на работе?.. А ты?! – Он гневно в упор посмотрел на Лизу. – И рада, расфуфырилась!.. И ты?!. – Александр Васильевич бешено глянул на Лену. – Тоже рада стараться?!
Все молчали.
– И с чем же у тебя проблемы, что ты таскаешься к моей жене, косметичке? – Александр Васильевич оборотился к мужику.
– С лицом, – коротко ответил мужик.
– Сейчас у тебя их будет значительно больше. Понял?!
– Саша! – одновременно вскрикнули Лена с Лизой.
– Хорошо, – вздохнул мужик. – Хотите, я вам скажу все честно?
– Что честно?! – ужасно напрягся Александр Васильевич.
– Никакой я не пациент...
Нависла томительная пауза. Все ждали, что мужик скажет дальше.
– Просто я люблю Лизу, – продолжил он. – Люблю по-настоящему и навсегда.
– Господи... – взволнованно прошептала Лиза.
Александр Васильевич опешил. Он явно не ожидал такого оборота.
– А чему тут удивляться? – вмешалась Лена. – Разве твою жену нельзя полюбить? Сильно, по- настоящему? Можно и даже нужно!
– А Лиза? А я как же?.. – Александр Васильевич не мог прийти в себя. – Ведь мы с Лизой давно женаты и тоже любим друг друга. И что теперь? Меня куда? Побоку? Лиза, почему ты молчишь?! Я же твой муж... законный И я люблю тебя!
– Точно? – хмыкнула Лена.
Лизино молчание было для Александра Васильевича страшнее всего.
– Александр, – улыбнулся мужик, – мы всего лишь прокатились до Звенигорода и погуляли там по окрестностям, полюбовались видами и немного посидели в погребке.
– Ну, ясно-ясно все! – торопливо перебил Александр Васильевич, болезненно поморщившись. Ему было обидно и горько, как человеку, которого отвергли. – Значит, пока муж на работе – можно и по окрестностям. А я-то, дурак, думал, у нас с Лизой совсем другие отношения. Просто совсем не ожидал... – Он поднялся и побрел из гостиной.
Зайдя в их с Лизой спальню, Александр Васильевич остановился посредине и принялся соображать, что ему теперь делать? Куда деваться? Как быть? Снять какую-нибудь квартирку? И зажить там в полном одиночестве...
Ему сделалось бесконечно жаль себя.
– Так, – тоскливо пробормотал он, – значит, пока я буду ютиться по разным углам, этот будет тут расхаживать, жить, спать? Обнимать мою Лизу. И по утрам умываться?!
Александр Васильевич круто развернулся и опять вбежал в гостиную. Мужик в этот момент поднимал полную рюмку мартини, провозглашая очередной тост за красоту чужих жен.
– Лиза! – Александр Васильевич воззвал к жене. – А ты помнишь, как мы ездили с тобой в Лапландию? Какое было время?! Как нам было хорошо?
– Помню... – отозвалась Лиза с дивана.
– Все это в прошлом, – пояснила Лена. – Женщина не может, когда ее не любят.
– Да с чего вы это вдруг взяли?! Я всегда любил и люблю ее!
Сейчас Александр Васильевич готов был чем угодно поклясться, что он действительно, с неослабным огнем любил и любит свою жену. О, сколько бы он дал, чтобы это наваждение – мужик с рюмкой мартини – неожиданно испарилось, исчезло без следа.
Но мужик, полулежа на шкурах, продолжал тепло посматривать на Лизу. А она, разрумянившись не то от жара очага, не то под мужиковскими взглядами, сидела с опущенными глазами.
«Неужели же она совсем не чувствует, что сейчас у меня на душе?! – с ужасом подумал Александр Васильевич. – Совсем не понимает беды, нависшей над нашей семьей?»
Какими несуразными, ничтожными ему показались теперь перепелкинские игры на фоне разверзающейся трагедии.
– Саш, чем стоять тут столбом, – в интонациях Лены сквозила злая ирония, – ты лучше сядь и выпей с нами.
Подавленный Александр Васильевич присел. Мужик налил ему рюмку.
– За ту неодолимую силу, которая вас, Олег, привела в этот гостеприимный дом! – сказала Лена и с издевкой глянула на Александра Васильевича.
– Еще я хочу добавить, – радовался мужик, – что эта сила навсегда сделает Лизу счастливой. Я уверен
