в этом. За силу счастья!
Александр Васильевич механически выпил.
– И какой же будет ваш первый шаг, Олег, на этом счастливом пути? – Лена очаровательно улыбнулась. – С чего начнет действие ваша сила?
– С турне по восточным странам. Мы объедем их сразу несколько: Таиланд, Малайзию, Вьетнам и Филиппины.
– Прекрасно, – подтвердила Лена.
– Бросьте вы, – вздохнула Лиза. – Ну какое еще турне?!
– Я вот еще как думаю... А не уехать ли нам вообще отсюда?! В какое-нибудь цивилизованное и теплое место!
Александр Васильевич представил свой дом после Лизиного отъезда – неуютный, пустой, тоскливый. И на душе у него стало точно так же тоскливо и пусто.
– Интересна в этом отношении Испания, – заметила Лена.
– Ну, хватит уже!.. – Александр Васильевич грозно вскинулся. – Довольно!
– Саша!.. – жалобно пискнула Лиза. – Олег, уходите сейчас же! Слышите?! Скорее! Саша!..
– Нет, зачем же?! – Александр Васильевич поднялся. – Уйду я! Не буду мешать. Обнаглела вконец! Мужика в дом привела. Сидит, разрумянилась вся!
– Саша! – вдруг заплакала Лиза. – Олег! Уходи быстрее! Саша, он сам пришел. Я не знаю даже, откуда он мой адрес взял. Олег, ну, скажи ему! Я его не звала.
– «Скажи ему»?! – Александр Васильевич схватил ненавистную бутылку мартини и вдруг швырнул ее об пол.
– Он явился прямо перед твоим приходом, – лепетала Лиза. – У нас никогда ничего с ним не было. Олег!..
– Так будет! Развалились тут, турне обсуждают!
– Я не поеду ни в какое турне! Олег, что вы сидите?! Убирайтесь отсюда!
– Уберусь я! И как можно скорее! – Александр Васильевич бросился в свою комнату.
За ним убежала испуганная Ленка.
– TНat’s all! – тихо бросила она Олегу.
Не произнеся ни слова, Олег подхватил свой пиджачок и направился к дверям. И только Лиза продолжала неподвижно сидеть в опустевшей комнате на диване.
Фарс, кажется, окончился.
Итоги? О, предсказать их в высшей степени просто. Воспользовавшись неудобоваримой сценой с участием Руднева, муж – теперь уже без всяких зазрений совести и даже вообще без объяснений – уйдет от нее к другой. А Руднев? Бедняга испугался непритворной ярости Аретова. Он что же, считал, что муж будет аплодировать его глупым речам? Да какая разница, что он там считал...
Внезапно – по контрасту – Лизе вспомнилось иное. Предновогодний вечер... Она сидит перед зеркалом с нежной медовой маской на лице. В зеркале отражается комната и человек, по недоразумению все еще считающийся ее мужем. И этот человек негодует. Вчера добрые люди сообщили ему, что за его женой регулярно заезжает некто на серебристом джипе...
Но она почти не слышит, о чем говорит в зеркале этот человек. Ей видится джип, и его хозяин, и крупные хлопья, падающие с неба, их долгие поездки по Варшавке, и пленительные разговоры ни о чем. А вчерашний разговор – неожиданный разговор о любви со всеми вытекающими отсюда последствиями – вспоминается особенно. Она вся поглощена этими воспоминаниями. Вдруг ее осеняет: человек в зеркале мучается, ревнует... Она лишь догадывается о его состоянии, совершенно не чувствуя чужой боли, – такие вещи не доходят из зазеркалья.
...Тогда, тем декабрьским вечером, писалась ее главная жизненная история – история ее любви с Сашей. Человеку в зеркале очень хотелось быть услышанным и еще хотелось любой ценой не допустить грандиозных исторических перемен. Но он был бессилен, а исторические перемены – фатальны.
А сегодня историческое должно уступить место фарсовому. Жалкий комедиант при помощи десятка нелепых фраз (во Вьетнам она с ним поедет – да в Азию ее вообще калачом не заманишь!) разрушил все, что было выстрадано, завоевано, все, что от века было ей уготовано. С такой легкостью действуют только герои фарса!
Тогда – в те далекие декабрьские дни – она стремительно мчалась навстречу счастью и любви, смутно различая, точно в зеркале заднего вида, несчастные глаза первого мужа. А сейчас ей некуда даже приклонить голову! Фарсовый герой в испуге ретировался. Да и вообще смешно было рассчитывать на него. А для Саши комедия с участием Руднева стала удачным предлогом.
Но неужели все? Фарсовая получасовая сцена – и она больше никогда-никогда не увидит Сашу? Своего мужа? Своего единственного?
И в это время на лестнице послышались шаги...
...Настежь распахнув шкаф, Александр Васильевич вытащил дорожную сумку, с которой ездил в Лапландию, и принялся торопливо комкать и швырять в нее свои вещи.
Хлопнула входная дверь. Наверное, Олег ушел.
– Или еще кто-нибудь пришел, – прошипел сквозь зубы Александр Васильевич. – Дошла до последнего предела! Наглость! Наглость какая, а!..
В комнату заглянула растерянная Лена:
– Уезжаешь?
Александр Васильевич яростно пытался застегнуть до отказа набитую сумку.
– Куда ты теперь? – настаивала Лена. – В Перепелкино?
– А вот это тебя не касается! Иди лучше – угощение готовь!
– А Олег ушел.
– Так придет!
– Не придет, – уверенно заявила она.
– Придет-придет. Обнаглела! Черт!..
«Молния» сумки застегнулась только до половины и дальше не лезла ни в какую. Александр Васильевич схватил незакрытую сумку и ринулся к выходу. Лена встала в дверях, не пуская его:
– Ты мне вначале ответь – кто обнаглел тут? А?!
– Кто?! – Он затормозил перед ней, готовый вот-вот отшвырнуть ее, как досадное недоразумение.
– Это ты обнаглел! Ясно? – Ее глаза сузились злобой. – Ты думаешь, твоя перепелкинская порнь с Леонардой тайна? Все известно! И после этого ты разыгрываешь из себя оскорбленную добродетель?! Ты мать в какую депрессуху вогнал! Смотри, до чего ты довел ее...
– До мужика?! – мрачно хмыкнул Александр Васильевич, хотя Ленино упоминание о Перепелкине его покоробило. – Теперь все равно. Счастливо оставаться с мужиком. Дай пройти!
– Нет, не счастливо! – Лена сорвалась на крик. – Ведь ты только что заверял, что любишь маму. А теперь сруливаешь! По типу благородный, да?!
– Не благородный, – смутился он. – Но ведь и Лиза...
– Что Лиза?
– Тоже не сидела сложа руки. И для меня это...
– А ты не подумал, что для нее твои маздоны в Перепелкине?!
– Она не знает о них.
– Пока не знает. Но она ведь чувствует, она же видит, каким ты стал теперь.
– Каким?
– Зашмаренным! Ты хоть глянь на себя в зеркало! – Так Лена не разговаривала с Александром Васильевичем еще никогда. – Глянь, а уж после разыгрывай попранное достоинство.
Ему показалось, что Лена его сейчас ударит, и он невольно отступил в глубь комнаты.
– Но тем не менее Лиза же нашла себе... мужчину.
– Никого она не находила! Мама вообще тут ни при чем, – устало вздохнула Лена.
– Он сам нашелся.
– Это я его наняла.
– Как наняла? Где?! Я тебе не верю. Ты просто выгораживаешь ее...
