– Пожалуй.
– А вчера тоже было подходящим?
– Нет. С чего вы взяли? Но вообще-то...
– Значит, и вчера вы пили с Настей? – спросил вдруг Соломатников без всякой игры. – Теперь мне понятно, почему она укатила на Мадагаскар.
– На Маврикий.
– Не имеет значения! На трезвую голову такого не сочинишь.
– Ошибаетесь! – Я в полном соответствии с ролью игриво стрельнула глазками. – У вас просто воображения недостаточно.
– Так почему вы пьете?
– Да что вы ко мне пристали? – воспротивилась я. – Почему это я должна изображать пьющую женщину?
– Начинайте про душевную рану, – подсказал Николай суфлерским шепотом.
– И про душевную рану мне тоже не нравится!
– Тогда будьте просто самой собой. Расскажите, что у вас случилось. – Он вновь заговорил серьезно, но я не спешила принимать его тон.
– Зачем мне раскрывать все карты первому встречному?
– Возможно, со временем я стану для вас больше чем первый встречный... – туманно намекнул Соломатников, опять включаясь в игру.
– Вот когда станете...
Он не дослушал:
– Это зависит исключительно от вас!
– Каким образом?
– Мы немедленно должны отправиться ко мне. Осмотреть мой дом. Уверяю, нас это очень сблизит.
– А как же хозяйка? Бедняжка готовила, накрывала стол... Будет в высшей степени невежливо бросить ее в одиночестве.
– Но ведь она тоже бросила нас.
– У нее важный телефонный разговор.
– Но у нее гости...
– Не судите строго, она так еще молода.
– Идемте! Или я скончаюсь от желания показать вам мое жилище.
– Это не то желание, от которого можно скончаться.
– Последняя реплика совсем недурна, – с легкой усмешкой заметил Соломатников.
36
Стася сидела на ковре, поджав под себя ноги, и говорила по телефону. Мы с Соломатниковым прошли через комнату – она сделала вид, что не заметила нас.
– ...Ах, ты не веришь, что мое появление в поселке случайность?
Спускаясь по лестнице, я услышала ее срывающийся голос и невольно остановилась.
– Да как ты смеешь так думать обо мне?!
Соломатников ждал меня на лужайке.
– Позвольте предложить вам руку, – сказал он церемонно.
– Благодарю.
– Это я вас благодарю! Я так давно мечтал о том, чтобы просто пройтись за руку с вами.
– Вы забываетесь, Николай! Наши герои не были знакомы раньше.
– Так наши герои, Мила, – это и есть мы!
– Я так не играю!
– Так и я не играю.
– Тогда я поехала.
– Ладно! Будем считать, что я ничего вам не говорил... Но мне действительно чертовски приятно держать вас за руку.
– Для разговора с малознакомой женщиной это слишком откровенное признание. Дама может испугаться и не пойдет к вам в гости.
– Я ведь предупредил: от судьбы не уйдешь.
– Уж не хотите ли вы сказать, что рано или поздно я все равно окажусь в вашем доме?!
– Я всегда имел это в виду. Потому-то и обзавелся домом.
– Опять забыли?! По роли вы видите меня в первый раз.
– И более того, я надеюсь, что рано или поздно вы станете в моем доме хозяйкой.
– Ну хватит! Вы переходите границы допустимого! Я сейчас же еду в Москву.
– Мила, постойте! Мы уже пришли. Вот мой дом!..
37
Я и раньше бывала в таких домах.
Все: от пола в прихожей до люстры в спальне – было здесь выдержано в едином стиле, не важно, в готическом или в хай-тек. Хозяева таких домов, как правило, мало смыслят в искусстве декора и поэтому смертельно боятся эксперимента.
Соломатников воспроизвел в своем доме атмосферу Древнего Египта. Не жилища египтянина, а именно целой страны – с пирамидами (в условиях особняка их роль исполняли чудовищных размеров колонны, сделанные из неотесанного камня), святынями, то бишь многочисленными статуэтками божков, растительностью (лотосами и пальмами) и даже настоящим Нилом. По крайней мере, в первую минуту я решила, что и в самом деле вижу перед собой берега священной реки.
Река все-таки оказалась нарисованной. Часть своего дома Соломатников отдал под панораму, изображающую Нил и его окрестности. Панорама была его собственным, если можно так выразиться, соломатниковским ноу-хау. Во всяком случае, ни у любителей готики, ни у приверженцев хай-тека я не видела никаких панорам.
За панорамой следовала кухня, сверкающая сталью и никелем, и гостиная с домашним кинотеатром и неизбежным угловым диваном. Кинотеатр был стыдливо замаскирован бамбуковой ширмочкой.
– Ну как, Мила? Как вы себя чувствуете в этом доме?
– Как в музее.
– А вам бы не хотелось остаться здесь насовсем?
– Послушайте, но вы же обещали легкий флирт...
– Да... Актер неважный из меня получается... Вы, может, выпить еще хотите?
– Нет, спасибо.
– А кофе?
Я отрицательно покачала головой. После этого воцарилось неловкое молчание.
– Черт... Мила! Я столько раз представлял вас в этом доме, сидящей вот на этом диване и ни разу не подумал, о чем же мы с вами будем говорить.
– О чем же говорить с незнакомым человеком? Шутить только, дурачиться. А серьезно...
– Все, что я рассказал вам вчера, вполне серьезно. Я действительно грезил вами и долго не мог вас забыть.
– Но ведь вы ни разу не пришли и даже не позвонили! Вы не искали встречи со мной. Почему?
– Я приходил и звонил! Вас трудно было застать в одиночестве.
– Если бы хотели, застали. Нашли бы возможность...
– Я боялся: вы меня не услышите.
– Теперь не боитесь?
– Странная вещь выходит, Людмила. С тех пор, как поется в песне, прошло ужасно много лет. Я женат, у меня семья...
– Работа, дети, – подсказала я неожиданно.
– Сыновья-близнецы. Им по четырнадцать.
– И молодая жена.
– Но почему-то в прошлом году я решил купить этот дом. Втайне от своих близких.
