— Ну что ж, пойдемте посмотрим ваше хозяйство, — сказал наконец Яков и подумал: «Трудно парню. Все для него ново, а тут еще приходится исполнять сразу две должности».
Они побывали в казарме, заглянули в кухню, в конюшню. Опытным глазом Яков отметил: людей не хватало, всего несколько человек спали после нарядов. Бодрствовали лишь повар да часовой у ворот. Остальные — на границе.
— Где старшина? — спросил он, вспомнив о своем старом знакомом Амире Галиеве.
— Проверяет наряды, товарищ старший лейтенант. Поехал с дозором, — ответил Красноперов.
«Он-то службу знает», — тепло подумал о Галиеве Яков.
Для заставы было очень важно, что в трудное время здесь все-таки остались такие опытные пограничники, как сверхсрочник старшина Галиев, инструктор службы собак Ложкин.
— С участком ознакомились?
— Так точно, товарищ старший лейтенант. Галиев мне весь участок показал.
— А что будете делать, если на вашем участке случится прорыв?
— Это исключено, товарищ старший лейтенант.
Кайманов вскинул брови, хотел возразить, но сдержался, глянув на юношески худую шею и не очень широкую грудь Красноперова, на его впалые щеки, синие круги под глазами, припухшие красные веки. «Только начал работать, а уже замотался».
— Ну что ж, желаю удачи, ни пуха вам, ни пера! — сказал он и протянул Красноперову руку.
— К черту, товарищ старший лейтенант.
— Что?
— Примета такая, товарищ старший лейтенант. Когда говорят ни пуха ни пера, надо послать к черту. Извините...
— Примета, значит? — переспросил Яков. — Ну так вот, учтите, на вашем участке возможно нарушение границы бывшим жителем Даугана неким Аббасом-Кули. Свяжитесь с бригадой содействия. Они его хорошо знают.
— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! «Зеленый, совсем зеленый. Как служить будет? Кого
пришлют начальником? Если такого же, считай, два сапога пара. Многие рядовые пограничники тоже молодежь, прямо с учебного пункта. Опытных старослужащих раз, два — и обчелся. Почаще надо бывать здесь», — решил Яков, собираясь сразу же поехать на соседнюю заставу. В этот момент у ворот остановился всадник, быстро соскочил с коня, привычно одернул гимнастерку, решительно зашагал навстречу заместителю коменданта. Это был старшина Галиев. Якову захотелось обнять друга, но Галиев подошел строевым шагом, невозмутимо вскинул руку к козырьку фуражки, отрапортовал по всей форме:
— Товарищ старший лейтенант, наряд возвратился с охраны государственной границы. За время несения службы никаких происшествий не было.
Кайманов с удовольствием смотрел на старшину. Ему хотелось сказать: «Брось, Амир, фасон давить. Здравствуй, дорогой! Я очень рад встрече с тобой. Вместе теперь служить будем». Но присутствие Красноперова, да и строго официальный вид самого Галиева на какие-то доли секунды поколебали его.
«А! — решил вдруг Яков. — Красноперов послал меня к черту, пошлю и я его».
Он притянул Амира к себе, обнял и трижды расцеловал, благодарный ему и за верность дружбе, и за то, что он весь почернел и высох не столько от солнца, сколько от забот, что дни и ночи не уходит с границы.
Смущенный Амир сначала не знал, как отнестись к такому проявлению чувств, но потом весь просиял, польщенный вниманием друга, нежданно-негаданно ставшего заместителем коменданта.
— Товарищ старший лейтенант, — упорно не желая называть Якова по имени, сказал он. — Время обедать. Фаиза, наверное, уже ждет. Приглашаю вас к себе на обед.
— О-о, как официально! Оказывается, тебя надо еще и с законным браком, с молодой женой поздравить. Ну что ж, дорогой, пошли обедать.
Только успел Яков познакомиться с Фаизой — женой Амира, маленькой и крепкой молодой женщиной, да съесть тарелку плова, как в дверь постучали, вошел дежурный.
— Товарищ старший лейтенант, обнаружен след, наряд не может сам разобраться.
— Ну что ж, прикажите седлать лошадей. Начнем работу. После обеда служить веселей.
Он зашел в канцелярию, предупредил по телефону начальников соседних застав, что ожидается попытка нарушить границу бывшим жителем Даугана Аббасом-Кули, посоветовал Красноперову сегодня же связаться в поселке с Баратом и Балакеши, договориться об усилении нарядов за счет «базовцев». Затем в сопровождении младшего политрука Красноперова и старшины Галиева верхом отправился туда, где пограничники обнаружили непонятный след.
Наконец-то пришло к нему состояние уравновешенности. Знакомые сопки и карнизы успокаивали, отвлекали от тяжелых дум, нахлынувших было на заставе во время разговора с Красноперовым.
Из ложбинки, пересекавшей границу и уходившей на сопредельную территорию, появился Ложкин с беспокойно мечущейся на поводке служебной собакой.
— Вот он, этот след, товарищ старший лейтенант, — доложил он. — Не берет его мой Барс.
На сыром песке отчетливо был виден какой-то непонятный отпечаток. Можно было предположить, что нарушитель подложил под локти и грудь циновку и полз на ней по земле. Яков внимательно осмотрел след, спокойно сказал:
— Проползла большая гюрза. Как это вы сами не могли понять? — добавил он. Заметив мелькнувшее в глазах младшего политрука Красноперова сомнение, указал в сторону нагромождения камней, где, как он знал, был родничок. — Вон у тех камней есть песчаный участок. Проверьте. Там тоже должен быть такой след.
Расчет простой: если поблизости родник, любой след ведет к воде. Наверняка змея направлялась пить.
Младший политрук торопливо зашагал к песчаной прогалине, придирчиво осмотрел участок перед родником. Удивление и уважение можно было прочесть на его лице, когда он вернулся и доложил, что действительно у камней обнаружен точно такой же след.
В комендатуру Кайманов вернулся поздно. Зашел в комнату дежурного узнать, не приехал ли майор Логунов. Коменданта еще не было, зато навстречу Якову поднялся все такой же, как прежде, грузный, в командирской гимнастерке Степан Дзюба.
— Степан! Вернулся, значит. Как мне тебя не хватало! — воскликнул Яков, удивленный и обрадованный неожиданной встречей.
Дзюба вскинул руку к фуражке.
— Брось ты, какие там рапорты!..
— Та дай ты мне доложить по-людски, — взмолился Дзюба и торопливо выпалил: — Товарищ старший лейтенант, лейтенант Дзюба прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы в должности начальника заставы Дауган.
— Ну вот теперь и обнимемся по этому случаю. Поздравляю тебя, друже, со званием и назначением.
Некоторое время они похлопывали друг друга могучими ручищами по крепким спинам.
— Расскажи, что в России, — попросил Яков. — Ты ведь вроде с фронта приехал.
— И с фронта, и на фронт.
— На какой?
— На наш, пограничный.
С нескрываемым удовлетворением Кайманов еще раз окинул взглядом будто литые плечи Дзюбы. Посмотрел на ноги: не разрезаны ли по-прежнему голенища? Нет, необъятные сапоги сшиты, видно, по заказу. Не зря для него прошли годы учебы — стал посуше, проворнее, хотя, как прежде, тяжеловат.
Когда прошли в кабинет, Дзюба расстегнул карман гимнастерки, протянул Якову сложенное по- фронтовому треугольником письмо:
— Светлану в Главном управлении встретил, когда направление получал. Просила передать.
— Ну как она там? Где сейчас? Что говорила? — непривычно краснея, спросил Яков, беря письмо.
— Да так, как все. Забот много. Получила назначение в медсанбат.
