либо добывает его в США: они, видите ли, не убийцы ливанских и палестинских женщин и детей, они всего лишь организуют производство оружия для убийц!
А как же с массовым истреблением евреев? Профессор Циммерман и тут безапелляционно принимает объяснения гитлеровского палача:
'Шпеер утверждает, что абсолютно ничего не знал об уничтожении евреев. На вопрос, как это могло случиться, что он, в ведении которого находился весь транспорт, не знал, куда направляются эшелоны с евреями, Шпеер ответил: 'Я не был связан с движением поездов. Этим вопросом ведал министр транспорта'.
В противоположность профессору студентку-третьекурсницу Нааму Хениг такой ответ не удовлетворил. Она спросила Шпеера, как могло случиться, что несмотря на свою близость к Гитлеру, он ничего не знал об уничтожении евреев. И услышала в ответ: 'Я знал, что Гитлер хочет убить евреев, но как он планировал и осуществлял это, я понятия не имел. Поймите, я занимал чересчур высокий пост, чтобы непосредственно войти в соприкосновение со всеми этими делами. Этим занимались более низкие инстанции'.
Ссылка на второстепенные, недостойные личного друга Гитлера инстанции оказалась убедительной для пытливой студентки. И она говорит про Шпеера: 'Он показался мне весьма достойным человеком. Порою я даже жалела его — ведь у меня создалось впечатление, что он честный человек'.
Как видите, питомица Циммермана пошла еще дальше своего наставника: дала полную индульгенцию гитлеровскому сподвижнику.
Не названная израильскими репортерами сокурсница Наамы Хениг без обиняков заявила: 'То, что произошло при Гитлере со Шпеером (имеется в виду каннибальская деятельность на посту имперского министра. — Ц.С.), может случиться с любым человеком, когда личная верность выдвигается как непреложное условие служебного или даже профессионального роста'.
Совсем легко, оказывается, нацистскому извергу вызвать жалость в сердце юной сионистки. Еще легче внушить ей: хочешь без задержки взбираться вверх по служебной или профессиональной лестнице — не задумывайся над тем, как отвратительна расистская таблица деления жителей Израиля на 'этнические' сорта, как лицемерна смиренная покорность далеких от религии людей всемогущим иудаистским клерикалам, как безнравственна безоговорочная поддержка сионистских террористических группировок! Делай все это без зазрения совести — и тебя сочтут вполне достойным человеком. И даже пожалеют тебя, коли переусердствуешь!
Шпеер очаровал не только Нааму Хениг и ее сокурсницу. Студент Сарор увидел в нем ревностного служаку и поклонника фюрера. 'А в те годы, — делает вывод молодой историк, — поклонение фюреру обязательно выливалось в весьма реальные поступки'.
Бесчеловечные преступления, унесшие миллионы жизней, именуются реальными поступками.
Среди ближайших пособников фюрера Альберт Шпеер, как и Бальдур фон Ширах — организатор и руководитель нацистской молодежной организации, гауляйтер фашистской партии и кровавый наместник Вены, был из молодых, да ранних: одним из руководителей имперского центрального комитета по планированию он стал, едва достигнув тридцатилетнего возраста. Молодым гостям Шпеера такая деталь его биографии явно импонирует — внимательно вчитавшись в их интервью израильским репортерам, нельзя не заметить этого. Что ж, начавшаяся смолоду головокружительная карьера гитлеровского дружка пробуждает, видать, в юных сионистах честолюбивые мечтания с дальним прицелом!
Весьма кстати будет напомнить молодым сионистским историкам и другую деталь красочной биографии их нового знакомца фашистской формации: среди его закадычных дружков числился повешенный по приговору Международного военного трибунала Юлиус Штрейхер — один из организаторов фашистской партии, инициатор еврейских погромов, основатель антисемитской газеты 'Дер Штюрмер', 'идеолог' всех кровавых антиеврейских акций гитлеризма. Не случайно, расписывая красочную биографию именитого собеседника тель-авивских студентов, сионистская пресса об этом умолчала. Не приходится сомневаться, что протеста со стороны профессора Циммермана такая 'забывчивость' не вызвала.
Зато израильские репортеры не преминули сообщить, что самую юную участницу деликатной беседы (к сожалению, она осталась на страницах газет безымянной) Шпеер положительно пленил своими многозначительными намеками на свою 'большую заинтересованность' сионизмом еще до захвата нацистами власти в Германии. Впоследствии заинтересованность переросла даже в 'глубокие размышления над духом сионизма'. Какая трогательная сентенция!
ЧЕМ ВОСХИЩЕН ГИТЛЕРОВСКИЙ СПОДВИЖНИК?
От таких откровений только один шаг до пылкого восклицания нацистского военного преступника, вызвавшего особенно бурный восторг Циммермана:
'Я поражен и восхищен творческой силой и боевым духом израильтян! Особенно восхищен Цахалом!'
Поистине высокая честь для испепеляющей арабские земли израильской армии, каковую господин бывший фашистский министр уважительно именует, как и положено по ивритской аббревиатуре ее именовать, Цахалом!
В точности не известно, чем именно и какими конкретными операциями сумел Цахал поразить и восхитить гитлеровского сподвижника. На сей счет я услышал немало противоречивых догадок в Западном Берлине. Их высказали бежавшие туда бывшие граждане Израиля, в том числе и такие, кого принято называть коренными израильтянами. От них я узнал, что многих и многих граждан Израиля глубоко возмутило и 'нежное свидание' тель-авивских студентов с одним из организаторов массового истребления евреев в гитлеровских лагерях и 'горделивый тон', с каким сионистские газеты рассказали об этом. Один из встреченных мною беженцев вместе с шестью другими жителями Хайфы отправил письмо протеста в официозную тель-авивскую газету 'Наша страна'. Письмо, конечно, опубликовано не было.
По иронии судьбы разговор о Шпеере возник у нас неподалеку от здания рейхстага. Со старательно закрашенными автографами нашей Победы на стенах и колоннах, которые все равно навечно сохранятся в нашей памяти, но с зияющими пробоинами на куполе, рейхстаг напоминает эксгумированный обезглавленный труп.
Я рассказываю беглецам из Израиля, как весной незабываемого сорок пятого гитлеровские вояки, тщетно пытаясь отстоять рейхстаг от атакующих советских воинов, не жалели фаустпатронов, на которые так уповал гитлеровский министр вооружения и боеприпасов. Вместе с другими военными корреспондентами мне посчастливилось побывать в поверженном, еще дымящемся рейхстаге вскоре после того, как на его куполе было водружено Красное знамя Победы. И мы увидели груды обломков самого совершенного оружия из арсеналов Шпеера…
Так чем же именно сумел его восхитить израильский Цахал?
— Цахал — единственная в мире армия, в которой регулярно отбывают службу женщины, — напоминает молодая учительница музыки, сумевшая тайком бежать из страны накануне призыва в армию. — До обязательной воинской повинности женщин не додумался даже фюрер — не это ли умилило Шпеера?
— Незадолго до нашего бегства из Израиля я прочитал заметку крупным шрифтом в иерусалимской газете 'Джерузалем пост', — говорит младший брат учительницы. — С гордостью газета сообщила, что по количеству военнослужащих на каждую тысячу жителей Израиль вышел на первое место в мире. Возможно, именно это пришлось по сердцу бывшему имперскому министру?
Были высказаны и иные предположения. И тут в разговор вступил самый пожилой из бывших израильтян:
— Постойте, попробуем привлечь на помощь логику. Что мог прочитать о Цахале в западногерманской прессе Шпеер накануне своей беседы с израильскими студентами? Скорее всего, о позорном скандале вокруг убийства военнопленных во время 'операции Литани'. Конечно! Совпадают сроки!
Все согласились с таким доводом. Им показалось весьма симптоматичным, что Шпеер восхитился
