Полусладкое газированное вино пить нельзя. Только сухое. Только сухое. Только сухое.
С течением времени пункты ЗБК множатся сперва в арифметической, а после — и в старой доброй геометрической прогрессии.
ЗБК легко перепутать с занудой. Но зануда всего лишь тихо бубнит до конца жизни из своего угла и его можно подавить волевым усилием и необращением внимания. И спокойно продолжать стирать лак витаминизированным ацетоном, закинув ногу на ногу, плотоядно поглядывая на свежеприготовленный бутерброд с варёной колбасой. Истинный же ЗБК рано или поздно либо сам сбежит, увидав у вас во рту кусок сакрально-запрещённой колбасы, либо вы унесётесь от него после очередного скандала из-за того, что карандаши в стаканчике стоят грифелем вниз.
III. 10.
Некая девочка — назовём её Леночка — влюбилась ещё в университете. Не в одногруппника- однокурсника, не в парня с Заречной улицы, не в случайного метропопутчика, а в преподавателя. Профессора. Окрашенного ярко. В чём-то там заслуженного. Галантного, искромётного, с квартирой в «сталинке». И он её тоже полюбил, вот ведь как бывает. И всё у них было хорошо, если бы только в квартире — той, что в «сталинке», — не проживали, кроме него, законная супруга и двое детишек. Его детишек от его законной супруги, законно прописанных на их исконно законной территории.
Но Леночка любила. И он ходил. Так и ходил двадцать лет туда-сюда. Туда-сюда. Туда-сюда. Но больше, конечно, туда — в «сталинку». У Лены мама, хоть и молчит, но глаза на мокром месте. Брат опять же женился, дети пошли. И вся эта свора не в «сталинке», а в «хрущёвке». Позже уже Леночка квартиру сняла, потому что университет закончился, а профессор — нет. В съёмной квартире он стал бывать чаще. Потом пропал года на три. Леночка ему сообщила, что беременная, он и пропал.
Потом снова появился, потому что на конференции какой-то пересеклись. Мир тесен, а узкоспециальный мир узкоспециально тесен. Плакал. Лобызал Леночкины одинокие пятки. Спрашивал, как там ребёнок? Леночка отвечала, что точно не знает, но говорят, что там всем хорошо. Даже абортированным. Он ей ещё пьяную истерику закатил, мол, детоубийца!
В общем, долго ли, коротко ли, но все эти двадцать лет он мешал ей устроить личную жизнь, потому как надпочечниками чуял момент, стоило ей только от него очухаться и завести кого-то матримониально перспективного.
Кроме жены и Леночки, у него ещё случались романы, а с кем обсудить? Ну не с женой же! Правильно — с Леночкой. Она и это проглатывала.
Потом уже лоск с профессора облетел, как с буйной головы волоса. Жене он остохренел по самую гробовую доску — померла. Дети, понятно, его уже внуков вырастили, потому что с самого начала Леночкиными ровесниками были.
Пришёл он с парой потёртых портков в Леночкину уже собственную квартиру. Расписались. Девчушку она родила путём кесарева сечения. Проблемы какие-то с девчушкой были, потому как мамке — сорок, папке — вообще столько не живут, но слезливая Леночкина мама была ещё в форме — вытянула одной упорной, ни одному диагнозу не верящей заботой!
Счастливый конец?
Не торопитесь.
Леночка-то в сорок пять на себя здраво в зеркало глянула: красивая баба, надо же! Никогда не замечала, какая же я, Леночка, красивая баба! И хрен какой-то старый нудный лысый слюнявый в хате. На это была пущена жизнь? Эй, жизнь! Стоять!!!
Побежала Леночка жизнь догонять. С утра до вечера за жизнью сейчас гоняется.
По вечерам — супчики с валидолом варит. Ждёт, когда же уже за «любовью всей жизни» Джо Блэк прийти изволит. Да тот что-то ни ногой. Не хочет в гости к ним.
Вот такая история.
Вот такой тип и называется «пудрильщик».
В принципе он безопасен для тех, у кого мозг прикрыт всеми положенными оболочками. Жертвами его становятся лишь те, чей брейн топорщится обнажёнными извилинами в открытое всем ветрам и штормам пространство.
Пудрильщик мил, интересен, с ним хорошо — до поры до времени — в койке, он ходит туда-сюда, вызывая всплеск в крови то маниакальной фазы, то депрессивной. Потом — вам сорок пять. И вы одинокой, подмёрзшей, никем не собранной клюквой озираете своё болотистое одиночество, а вас уже ни так съесть, ни варенья сварить, разве что компот подкрасить. Только компотом этим даже опохмелиться противно, потому, как привкус просроченной дешёвой пудры ничем не закусываем.
Кого винить?
Как решать проблему?
Послушайте, разве вам не надоело пересыпать эти вопросы из одной баночки в другую? Признаться честно, вся ваша полужизнь с пудрильщиком и состояла-то из этих двух незамысловатых вопросов, ответа на которые нет.
III. 11.
