капитаном зарекомендует себя с хорошей стороны, то нам в конце концов это будет только на руку. Так что, Пол, иди и действуй. Поговори с капитаном, а потом возвращайся. Мы будем в квартире.
Добродушно улыбаясь, Мудроу посмотрел вслед Данлепу, затем повернулся к Бетти.
— Ты отлично сыграла, — сказал он. — Если когда-нибудь захочешь работать в частной юридической фирме, то у меня, безусловно, найдется для тебя местечко.
— Не слишком-то радуйся, Стенли, — ответила Бетти. — Если старику предъявят обвинение в особо жестоком убийстве, то нам придется как следует попотеть.
Мудроу начал ей что-то отвечать, но его голос заглушили приветственные возгласы жильцов, столпившихся в коридоре. Там же стояло много полицейских, и было очевидно — вряд ли они поспешат пропустить эту пару.
— Мудроу, — представился Стенли.
К ним подошел капитан Джордж Серрано. Он проигнорировал юриста по работе с неимущими и обратился к бывшему полицейскому.
— Мне надо поговорить с вами перед тем, как вы войдете, — сказал он, как только они приблизились друг к другу, чтобы говорить конфиденциально. — Я слышал, вы служили в полиции тридцать пять лет.
— Давайте ближе к делу, — быстро ответил Мудроу. Ему никогда особо не нравились солдафоны. — Сейчас я частный детектив, и Майк — мой клиент.
— Да ради Бога! Послушайте, — продолжал капитан, — давайте договоримся: вы вытащите его из квартиры. Я не хочу пускать в ход дубинки, здесь же собрались частные лица, а никакие не преступники. К тому же, полагаю, жертва была мертва до того, как Майк всадил вторую пулю со спины.
— Тогда зачем этот фарс, черт возьми?
— Но вы же знаете, как и я, что надо делать! — настаивал Серрано. — Мы должны сегодня его арестовать. Фу, черт возьми, нам еще повезло — грабитель не был черным. Иначе мне бы пришлось немедленно взламывать дверь.
— Спасибо за предупреждение, — сказал на ходу Мудроу. — Рад узнать, что вы не делаете нам одолжения.
Из жильцов, собравшихся перед квартирой Бенбаума, Мудроу пригласил с собой Джорджа Риверу и Андрэ Алмейду. Остальным он посоветовал сохранять спокойствие и не говорить ничего такого, что могло бы разозлить полицейских.
— Ничего! Помните, они вам не враги!
В квартире вошедшие увидели Майка и Пола Рилли, которые спокойно играли в карты. Между ними лежал пистолет.
— Ну что, теперь мы квиты? — спросил Майк у Бетти. Его лицо все еще было опухшим и со следами синяков.
— Вы что, совсем потеряли разум? — спросила Бетти.
— Потому что убил врага? Убийство вора — это не преступление, как вам известно.
— Вы что, собираетесь и дальше все это говорить при свидетелях? — спросила Бетти. — Знаете, я работаю с неимущими, так что мне обычно не приходится выбирать клиентов, но, если появляется хоть какая-то возможность, пытаюсь не работать с совсем тупыми. С этой минуты вы ни с кем, кроме меня, не должны говорить о том, что произошло, и клянусь, Майк, если вы собираетесь болтать всем подряд о том, какой вы большой и замечательный герой, то я не буду вами заниматься и вам придется кому-нибудь заплатить, чтобы вас представляли в суде.
Майк сделал вид, что пропускает мимо ушей сказанное Бетти, однако, когда он заговорил, его голос звучал гораздо мягче.
— Сколько времени у меня осталось до ареста? — спросил он.
— Не знаю, вероятно, несколько часов.
— Вы можете сделать так, чтобы меня забрали до того, как сюда приедет моя дочурка? Она только что выехала из Нью-Джерси.
Бетти и Мудроу рассмеялись. Трое свидетелей выглядели растерянными.
— Вам смешно, — сказал Майк. — Если бы вы знали мою дочь, то не думали бы, что все так комично.
Бетти увела Майка в кухню. Там она наедине выслушала рассказ о событиях, которые привели к убийству Токера Пуди. Мудроу остался в гостиной с соседями Бенбаума. Он объяснил, как собирается поступить с арестом старика. План показался всем приемлемым, и надо лишь получить согласие главного действующего лица. Вот только контакты с полицейскими их смущали. Особенно Андрэ Алмейду, которого однажды арестовала полиция Кастро и продержала почти неделю. Как только Мудроу объяснил, что их не заберут вместе с Майком, у каждого вырвался вздох облегчения.
— Что на самом деле важно, так это встреча с прессой. Вы должны будете решить, кому представлять жильцов дома. Это подходящая возможность громко заявить о своем деле, чтобы о нем узнала широкая публика. Бюрократы и полицейские ненавидят огласку, потому что им звонят разозленные политиканы и требуют немедленных действий. Вы должны подготовиться к беседе с репортерами. Постарайтесь избежать напраслины на владельца здания и полицию. Тот, кого вы выберете, потом продолжит беседы с журналистами. Поэтому с самого начала надо найти подходящего человека.
— Как это сделать? — спросил Андрэ Алмейда.
— Сначала решите, кто будет вас представлять, а затем поговорим — что и как.
— Минуточку, — сказал Джордж Ривера. — Я думаю, мы должны пригласить остальных членов ассоциации: Джимми Йо, Мухаммеда Азиза и миссис Боннастелло. — Он повернулся в Алмейде. — Может быть, твою жену тоже, Андрэ?
У Риверы было большое круглое лицо и иссиня-черные волосы. Он всегда полон собственного достоинства и собран, редко улыбался. Его сильный акцент не затруднял, однако, общения и в то же время напоминал о том, что Ривера — эмигрант, трудолюбивый человек, который, как и все остальные, стал жертвой сил, вышедших из-под контроля.
Джордж представлял собой идеальную кандидатуру на роль беззащитной жертвы. На этом и порешили — вместо того, чтобы возлагать вину на каких-то конкретных лиц, жильцы просто будут говорить о своей беззащитности и требовать действий со стороны полиции.
Дела Майка Бенбаума также пошли неплохо. Джордж Серрано, начальник участка, посидел на телефоне и сумел выбить разрешение поместить Бенбаума в сопровождении двух сержантов, но без наручников, в больницу, которая находилась в нескольких кварталах от дома. Один из сержантов проведет там процедуру задержания, сделает фотографии и возьмет отпечатки пальцев, а судья прибудет к вечеру, чтобы предъявить обвинение. После чего Майку разрешат вернуться домой. Если, как считал Серрано, Токер Пуди перешел в мир иной до того, как Майк выстрелил во второй раз и попал ему в череп, то все обвинения, исключая незаконное хранение оружия, будут сняты. Ни один судья в здравом рассудке не станет подвергать риску свою карьеру, посадив в тюрьму восьмидесятилетнего еврея, на которого было совершено разбойное нападение. Скорее всего, Майку предъявят обвинение в незаконном хранении оружия и дадут для проформы испытательный срок.
Само задержание прошло без помех. Жильцы покинули коридор, как только им все объяснили, и сержанты вывели присмиревшего Майка Бенбаума. На улице их ожидала стена из вспышек фотоаппаратов и кричащих репортеров, но Бенбаум помнил инструкции Мудроу, который предупредил: «Если вы скажете хоть одно слово журналистам, то клянусь, я заявлю о вашей дееспособности и прослежу за тем, чтобы вас выслали в Нью-Джерси под опеку дочери». Бенбаум с достоинством молчал и смотрел только вперед, направляясь к машине «Скорой помощи», которая стояла около подъезда. Два сержанта помогли ему забраться в нее.
Через несколько минут Джордж Ривера в сопровождении Мудроу отправился давать интервью репортеру Си-би-эс и рассказал о проблемах жильцов этого дома — пожаре, наркотиках, воровстве, проституции. Вывод из этого репортажа напрашивался сам собой: сейчас все это случилось с ними, но может случиться в любую минуту и со всеми вами.
Мудроу уже давно не бывал на месте преступления, которое привлекало бы репортеров, и чувствовал себя не очень уверенно. К нему подошел Пол Данлеп.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказал он. — Давай отойдем, где поспокойнее. — Они перешли на
