Еще более неприглядную картину рисуют документы «особых отделов». Так, в донесении заместителя начальника 3-го Управления Наркомата обороны Ф. Тутушкина от 8 июля 1941 года читаем:
Неделей позже спецсообщение 3-го Управления НКО № 37738 от 14 июля констатирует:
Ранее, в начале Главы 24 мы сформулировали вопрос: чем можно объяснить огромную разницу в числе потерянных на аэродромах самолетов в разных частях и соединениях ВВС Красной Армии. Теперь мы можем уже дать и ответ. Ответ предельно прост. Так как главной причиной потерь самолетов на аэродромах было паническое «перебазирование», то и количество потерянных (т. е. брошенных на опустевших аэродромах) самолетов прямо зависело от темпов наступления вермахта на различных участках советско- германского фронта. Причем — и это очень важно отметить — зависимость между темпом отхода наземных частей Красной Армии и «перебазированием» авиации была взаимной.
Мосты, дороги, переправы, склады, командные пункты, узлы связи необходимо прикрыть с воздуха при любом осмысленном действии — будь то наступление, оборона, отступление. И тем не менее именно в условиях крупномасштабного отступления, когда огромная масса войск выходит из окопов и укрытий и превращается в огромные, многокилометровые «ленты» походных колонн, завоевание и удержание господства в воздухе становится наиважнейшей задачей. Без ее решения походные колонны превратятся в мишень для расстрела вражеской авиацией, а отступление неотвратимо превратится в паническое бегство. В армиях XX века авиация выполняет (должна выполнять) функцию арьергарда отступления — она должна уйти с поля боя последней. В июне 41-го все было сделано точно наоборот, и безнаказанно бесчинствующая в небе немецкая авиация стала (что подтверждается тысячами свидетельств) важнейшим инструментом деморализации Красной Армии. С другой стороны, беспорядочный отход наземных частей сплошь и рядом подталкивал авиационных командиров к принятию решения о срочном «перебазировании»…
В полосе Южного фронта темпы продвижения противника в июне 41-го были нулевыми (полномасштабное наступление румынских и немецких войск началось там только 2 июля), соответственно, никакого «перебазирования» ВВС Южного фронта в июне 1941 года просто не было — в результате и потери авиации оказались минимальными. Истребительные полки ВВС фронта безвозвратно потеряли в первый день войны не более 1–3 самолетов каждый. Столь же скромными были достижения «всесокрушающей немецкой авиации» и в последующие дни. В результате, по состоянию на 10 июля, ВВС периферийного Южного фронта по числу истребителей (537 единиц) превосходили три других фронта, вместе взятые! (23) Примечательна судьба дислоцированного в районе Одессы 69-го ИАП. Этот полк под командованием выдающегося советского летчика и командира Л.Л. Шестакова, никуда не перебазируясь, провоевал 115 суток в небе над Кишиневом и Одессой. Провоевал на тех самых «безнадежно устаревших» истребителях «И-16», с которыми и вступил в войну. В воздушных боях пилоты 69-го ИАП сбили (точнее сказать — заявили) за этот период 94 немецких и румынских самолета.
Никуда не перебазировалась в первые недели войны и авиация Ленинградского округа, Балтийского и Северного флотов. В результате эффективность ударов немецкой авиации по аэродромам советских ВВС оказалась на этом участке нормальной, т. е. весьма и весьма низкой.
Чрезвычайно показательным является пример 13-го ИАП. Две эскадрильи этого истребительного полка из состава ВВС Балтфлота базировались… в Финляндии, на полуострове Ханко (после первой советско-финской войны там была создана советская военно-морская и авиационная база). После начала второй финской войны (25 июня 1941 года) аэродром оказался в зоне действия не только авиации, но и финской артиллерии, и постоянно обстреливался. По той «логике», с которой у нас принято описывать разгром авиации Западного фронта, 13-й ИАП должен был быть уничтожен за несколько часов. Как, например, 74-й ШАП из дивизии Белова. Фактически же, 13-й ИАП провоевал на Ханко до поздней осени 1941 года. В марте 1942 г. этот полк, как один из лучших в советских ВВС, был переименован в 4-й Гвардейский. Более полутора лет (до января 1943 года) полк вполне успешно воевал на изрядно изношенных «ишаках». Да еще как воевал — только за один месяц, с 12 марта по 13 апреля 1942 года, 4-й ГИАП заявил об уничтожении 54 немецких самолетов, потеряв при этом лишь два «И-16». (25, 32)
Не так быстро, как хотелось бы немецкому командованию, продвигались в глубь Украины войска Группы армий «Юг». В результате и «чудодейственное средство» (удар по аэродромам) там сработало с большими осечками — как было уже отмечено выше, авиация Юго-Западного фронта за первую неделю боев потеряла на земле «всего лишь» одну пятую от исходной численности своих самолетов. Вполне отчетливо просматривается и связь между действиями (отходом) наземных войск и динамикой потерь авиации на разных участках Юго-Западного фронта. К концу июня из отчетов о боевых действиях и уничтоженных самолетах противника «исчезают» авиационные дивизии правого (северного) фланга фронта (14-я САД, 15-я САД, 16-я САД); затем, в первой половине июля, волна отступления южного фланга фронта сметает уцелевшие в июне 63-ю САД, 64-ю ИАД, 44-ю ИАД.
Хуже всего складывалась обстановка в Западной Белоруссии и Прибалтике, где в первые дни войны танковые дивизии вермахта наступали с темпом 50–60 км в день — именно там с наибольшим размахом и самыми тяжелыми последствиями произошло «перебазирование» советской авиации. И чем дальше от дня и часа «внезапного нападения», тем больше становятся цифры «потерь», т. е. количество самолетов, обнаруженных немцами на опустевших аэродромах Западного и Северо-Западного фронтов.
В 13 час 30 мин 22 июня 1941 года начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер фиксирует в своем дневнике:
И это только начало процесса. Еще через несколько дней число уничтоженных 22 июня 1941 года советских самолетов оценивается немцами в 1811 (вместо 850), причем 1489 из них считаются
