— А зачем я, по-вашему, спрашиваю?
— Зачем... Допрос, надо понимать, продолжается?
— Хотите так считать, считайте.
— Хорошо... Я скажу. Мне давно кажется, что все эти игроки не понимают, по каким минным полям ходят... Думаю, что «Саваоф» предсказывает будущее. Причем вот здесь, в эту самую минуту, и исходит он не из тех условий, которые мы меняем, а из наших побуждений менять условия так, а не иначе. Он угадывает желания игрока. В фильмах это было незаметно, но как только в игру в качестве героя был введен сам играющий, обнаружились оглушительные последствия.
Следователь усмехнулся, касаясь меня оценивающим взглядом. Мне показалось, что он смотрит как мужчина на женщину, и в его глазах читается невысокое мнение о моей фигуре.
«Благородный полицейский, — подумала я. — Продолжаешь искать свои денежки. Вот почему ты здесь... Неужели и с Марианной переспал из-за показаний Елениной кухарки против Микиса?»
— То есть применительно к вашей ситуации... — он помолчал, раздумывая, — применительно к вашей ситуации, кто-то меняет какую-то фразу, чтобы скрыть свое преступление, а прибор понимает, что, ради того чтобы скрыть это преступление, человек готов и на убийство... Например, если это сделал Татарский, то «Саваоф» догадался, что он был согласен пожертвовать женой. Был готов и сам исчезнуть. Если это сделал кто-то другой, то... То же самое.
Я усмехнулась в свою очередь:
— Не делайте вид, что это только сейчас пришло вам в голову! Вы думали, что Татарский мертв именно потому, что это показал «Саваоф». Вы и разговор завели, чтобы вывести меня на такие откровения.
— Нет, врать не буду. Пришло не сейчас. Я думал об этом и раньше.
— Какое счастье для преступников, что на свете мало богатых мужчин, одержимых идеей социальной справедливости! Настоящий следователь, замотанный тяжелой жизнью, маленькой зарплатой, постоянными отчетами перед начальством и упреками жены, вряд ли имел бы желание упорно копать раскрытое дело. А вы не ограничены бытом. У вас есть только азарт. Вы так и не остановитесь, пока не найдете денег?
— Вам осталось еще обвинить меня в том, что весь мой азарт — это жадность. Ведь пропали и мои деньги. Поэтому я и рою землю.
— Во-первых, не только ваши, вы ведь не единственный акционер, во-вторых, они частично будут покрыты страховкой, в-третьих, более половины суммы оплатят социальные фонды, то есть мы, работники... Те, кто стоит в очереди на бесплатное лечение, простоят лишних полгода... Нет, в жадности я вас не обвиню. Марианна подробно рассказала мне о ресторане, в котором вы ее угощали. Вы не жадный в смысле денег. Но ведь жадность может и трансформироваться, правда? Пойти по другому руслу — по руслу охоты например. Охоты с ружьем и гончими, я имею в виду.
— По Фрейду? Вы ведь начитанная, мне говорили...
— Не по Фрейду. По Гегелю: «Богатые всегда бесятся с жиру, суки» — так он писал.
— Вы правда так думаете? — Гергиев сел напротив меня, улыбаясь.
Когда он улыбнулся, я усомнилась в своих словах.
— Ваш муж ушел с чемоданом не потому, что вы поссорились, — весело сказал Гергиев. — Он вообще ушел. По логике вещей, это вы должны были его выгнать, поскольку он вас не стоит, но, судя по тому, с какой ненавистью вы восприняли мою попытку поговорить о «Саваофе», можно предположить, что это ничтожество вас бросило само. И вы сейчас думаете: «Разговоры с мужчиной по душам делают женщину беззащитной. Вот, пришел еще один любитель «Саваофа»! Но я-то уже не та!»
— Еще раз повторю: ужасно иметь под боком такого следователя-энтузиаста.
— Под боком? Вчера меня под боком имела ваша подруга. Надеюсь, она не жаловалась?
— Нет, только восхищалась.
— А вы не ревнуете?
— Кого к кому?
— Меня к ней.
Я засмеялась:
— Такой вы мне больше нравитесь! А то даже стало страшно: умный, правильный, болеющий сердцем за бедных.
— А вы не такая?
— Надеюсь, нет.
— Значит, не ревнуете?
— Нет.
— Жаль... Но я все-таки закончу насчет «Саваофа»? Я приобрел у хозяина «Дирк Энтертейнмент» — он, кстати, передавал вам привет — самую новую версию программы именно для того, чтобы проверить свое давнее подозрение... Я ведь и раньше дурачился с этим «Саваофом». Но еще лет пять назад это развлечение мне наскучило. И знаете почему? Потому что я стал подозревать, как и вы, что «Саваофу» нет необходимости лопатить все миллиарды вариантов, относящихся к обстоятельствам фильма. Да это и невозможно, если подумать. Ведь у героев фильма нет предыстории и нет настоящих характеров, они все- таки выдуманные персонажи. Их автор часто искажает логику, заставляет их быть непредсказуемыми, странными, поразительными — чем лучше фильм, тем, кстати, эти персонажи условнее, схематичнее. Они ведь обязаны быть типичными, чтобы быть интересными... Я долго думал, как же «Саваоф» выходит из положения. Я видел, что в его версиях всегда есть логика. Всегда! То есть он на что-то ориентировался... А потом понял. Он ориентировался на меня, зрителя. Он понимал, чего я жду, делая то или иное изменение. Он даже понимал, что, добиваясь смерти киногероя, я в душе надеюсь на то, что ничего не получится и игра будет продолжена. И мне стало неинтересно.
— Вы купили новую версию? И ввели туда себя самого?
— Да. Один из своих дней.
— И?
— Он показал мне то, чего я хочу... А где лежат ваши журналы?
— Ими забит весь кабинет.
— Дадите мне почитать?
— Вы любите читать?
— У меня огромная библиотека.
— Из настоящих книг?
Он гордо кивнул.
— Какой вы счастливый...
— Так он, правда, вас бросил?
— Да... Самое удивительное, что я постоянно боялась, что он боится, что я его брошу... Очень смешно.
— Марианна говорила, что у вас очень крепкая семья.
— Наверное, на свете осталась только одна крепкая семья — ваших родителей.
— Я все-таки надеюсь их переплюнуть.
— Не думаю, что у вас получится... Вы слишком плейбой.
— А может я останусь, раз так? — спросил он. — Раз плейбой?
— Ну уж нет! — рассердилась я. — Езжайте к Марианне!
— У нее грудь твердая.
— Она уже все исправила! Нет, я серьезно! У меня был ужасный день... И еще раз спасибо за помощь.
Он встал, громко и отчаянно вздыхая.
— Значит, не ревнуете?.. Все, все, ухожу... Марианна говорила, что вы пишете. Это правда?
— Вы с ней, кроме как обо мне, о чем-нибудь еще говорили?
— Почти ни о чем.
— Все-таки вы ищете эти деньги! — сказала я, глядя ему в глаза. — Это для вас дело принципа — найти их!
