супероружием Чингизхан осуществил самостоятельно. Именно Чингизхан, а не Молчанов, дал согласие свидетельствовать против Промышленной Лиги на процессе об инциденте в системе „Центавр-6“. Новому информатору достоверно известно, что знаменитое почти наркотическое пристрастие к чинзано – особенность именно Чингизхана, а не Молчанова. Не исключено, что в критической ситуации Молчанов попытается прикрыть Чингизхана, выдавая себя за него. В просьбе об очередном переносе начала процесса нам отказано. Всемерно ускорьте установление личности. Конец сообщения.»
Уже дочитав, студент Чинарёв вдруг обнаружил, что стоит рядом с пользовательским креслом, чуть ли не уткнувшись носом в дисплей – совсем как давеча Изверг. А ещё вдруг обнаружилось, что сам Изверг в пользовательском сиденьи отсутствует.
Изверг присутствовал возле входного люка – стоял, опершись о него в такой позе, будто бы готовился пресечь чью-то попытку выломиться из рубки на волю. «Чью-то» – забавное выражение… Не менее забавное, чем «на волю»…
– Вот теперь можешь заниматься своей программой, – сказал Виктор Борисович и неприятно ухмыльнулся (одним ртом, безо всякого участия глаз).
Намертво прикипев взглядом к облитому сумеречной краснотой звероватому оскалу, Чин-чин осторожно и очень неудобно присел. И спросил:
– Чего вам от меня надо в конце-то концов?
– Не многого, – тон Изверга очень подходил к его прозванию и к его ухмылке. – Видишь ли, я всё-таки уверен, что ты – Молчанов. Хакер. Преступник. И функционеры Лиги правы: ты действительно прикрываешь своего приятеля Чингизхана. Понимаешь, что Лига пойдёт на всё, чтоб заткнуть рот единственному свидетелю, и отвлекаешь огонь на себя.
– Да с чего вы?..
– А вот с того! – в Изверовском голосе прорезался звонкий железный лязг. – Ты сам себя выдал, дурачок! Не нужно было врать про чинзано. Сначала паял мне байки, как его любишь – мол, даже кличка твоя происходит именно от этой великой любви, а потом оказалось, что сюда, на борт, рискуя своим студенческим и всяким другим будущим ты проволок отнюдь не беззаветно любимое пойло. Текилу ты сюда проволок. Так-то!
– Просто текила крепче! – Всё-таки трудно это – говорить и одновременно скрипеть зубами. – Больше бутылки хрен бы удалось пронести, а по крепости бутылка «бланки» равна пяти литрам чинз…
– Да? – гадкая Извергова ухмылка совершила невозможное: сделалась ещё шире и гаже. – А как же быть с «почти наркотическим» пристрастием? Ведь не к алкоголю вообще – к одному конкретному напитку!
Виктор Борисович примолк, дожидаясь каких-либо возражений, но Чинарёв угрюмо молчал.
– Народ безмолвствует, – победительно констатировал экс-великий космонавт. – А что ж ты не спросишь, как я узнал про текилу?
Студент досадливо дёрнул плечом, вымямлил мрачно:
– Чего уж тут спрашивать… Небось, подглядываете по каютам…
– По каютам, к сожалению, только подслушиваем, – сокрушенно вздохнул Изверов. – Скрытое визуальнное наблюдение в местах индивидуального пользования считается недопустимым. Тайна личной жизни, соблюдение строгой конфиденциальности восседания на унитазе и всё такое. Но твой староста сказал, что ты мозги «затекилил». А получив такую подсказку, не составило труда разобраться с причиной нестандартности очередного анализа атмосферы… Кстати, о текиле. – Престарелый герой космоса вдруг посерьёзнел. – Случай, конечно, совершенно из ряда вон, но я тебя даже наказывать не хочу. Ты сам себя накажешь, если не угомонишься. Сейчас тебе просто повезло: ты был в хорошей форме, перед выпивкой плотно поужинал, пил неспеша, а затем сразу лёг спать, причем гипнопассиватор хоть и работал, но в штатном режиме. Но вот когда тебе повезёт меньше, ощущения подействуют лучше любой моей выволочки. С этим все так – пока сами не почувствуют…
Он помолчал с минуту, затем сказал по-новому, а верней – в прежнем своём иронично-холодном тоне:
– Ладно, как ты выражаешься, вернёмся к нашим баллонам. Я тут, видишь ли, навёл кой-какие справки и выяснил: незадолго до твоего поступления в училище там объявился новый лаборант. Некто Дик Крэнг. И ведомо про оного лаборанта, что он твой давнишний закадычный друг и что в программировании он рубит не слабее штатных училищных софтеров. Небось, Крэнг и есть подлинный Чингизхан? Да? А кто из твоих сопрактикантов фискалит на Лигу?
Студент Чин-чин злобно фыркнул:
– Кто, кто… Не Ленок же!
– Вот как? Значит, это мальчик Ве Белоножко? Вообще-то «Милашка» – отнюдь не мальчиковая кличка, – с сомнением протянул Изверов.
– Мало ли – кличка! Просто вы нихрена не прощёлкиваете в психологии сетевиков. Виртуальный имидж имеет такое же отношение к настоящести, как простота к простатиту. Например, популярнейшая вирт- путана по кличке Голубая Роза на деле оказалась жирным плешивым муд… этим… мужиком. Единственно, что в его кличке соответствовало правде-матке, так это цвет.
– Н-нда? – хмыкнул Изверг с прежним сомнением. – Между прочим, днём, когда из-за таракана у вас незаладилась перезапись, именно деточка Лена принудила копидрайв заработать.
Чин раздраженно хлопнул себя по колену:
– Ой, вот только не надо! Из того, что тупая пигалица впервые в жизни удачно ткнула в нужный сенсор, вовсе не…
– Значит, в гениальных актрис ты не веришь, – экс-пионер космоса будто подрядился как можно чаще перебивать собеседника. – Ладно. Допустим. Но вообще, по свободе как-нибудь, припомни всю ту сцену… А лучше – пересмотри запись (она здесь, на чифе; путь поиска В2/внутренний контроль… ладно, сам найдёшь). Запись получилась очень уж интересная: презабавнейшие догадочки навевает…
Студент-практикант Чинарёв неторопливо отвалился от подлокотника, выпрямился, глубоко засунул руки в карманы – так глубоко, что сверхпрочный комбинезонный тканепласт по-барабанному растянулся и жалобно захрустел.
– Слушайте, Виктор Борисыч, ну почему вы с таким неперешибаемым упорством не суёте даже, а прям- таки заталкиваете нос в чужие дела? – спросил студент-практикант Чинарёв.
И снова (в который уже раз!) космический волк пропустил мимо ушей дерзость наглого пащенка.
– На то имеются две причины, – ответил он, как ни в чём не бывало. – Первая – главная, вторая – основная. Главная заключается в том, что двое хакеров затеяли использовать мой корабль для каких-то игр с Лигой именно в то время, когда у меня не должно быть даже намёка на непорядок (почему – это не твоё собачье). И если ты мне подложишь свинью… Нет, я не стану выдавать тебя Лиге. Я просто раздавлю тебя. Физически. Как таракана. Веришь?
Чин смерил оценивающим взглядом замытую полусумраком нескладную худосочную фигуру в идиотском одеянии. И сказал:
– Верю.
Он действительно верил в то, что, дойди до драки, некоему студиозу не помогут ни молодость, ни даже его геракловская мускулатура.
– Это была главная причина, – говорил тем временем тщательно подбирая слова Вэ Бэ Изверов по кличке Изверг. – А основная… Я имею возможность… более того – я по долгу службы обязан контролировать передвижение средств сообщения в близлежащем пространстве. Вас известили, что завтра-послезавтра… то есть уже сегодня-завтра на блокшив прибудет поверяющий Космотранса. Так вот, в настоящий момент ни один корабль, находящийся (а тем более – не находящийся) в полёте не способен добраться до нас за такой срок, – экс-космопроходец выдержал акцентированную паузу, повторил: – Ни один. За единственным исключением. Утром с базы «Кэй» в главном потоке Стикса исчез «Вервольф-307». Я сказал «исчез» а не «стартовал», поскольку в данном случае это синонимы. «Вервольф-307» – новейший разведывательно- диверсионный фрегат Лиги; в полёте он совершенно не доступен ни одному из современных средств обнаружения. Понял, кто и какого шлёт к нам поверяющего?
Чин явно не понял и Виктор Борисыч обворожительно улыбнулся:
– Вполне вероятно, что Лига собралась решить проблему идентификации Чингизхана со свойственным
