тысячи опытов, раздумья, расчеты, первые выводы и первые научные статьи.
Многие годы внимание исследователя концентрировалось на атмосферном электричестве, о нем думал еще Ломоносов, писал Каразин, а многие зарубежные исследователи, в частности французский революционер Марат, изучали влияние «электрических флюидов» на живые организмы. Эти «электрические флюиды», а каразинская «електрическая» и федоровская «метеорическая» силы локализовались для Чижевского в виде отрицательных ионов кислорода воздуха и раскрыли свою физическую природу, обретя научные терминологические, количественные и качественные характеристики. Они лечили, и, как выяснилось, воздух над морским прибоем, чистый лесной и горный целебен именно потому, что в нем повышенное содержание легких ионов, заряженных отрицательно. Создав экспериментальную аппаратуру, испускающую отрицательные ионы, Александр Чижевский перешел к широким опытам по изучению влияния легких отрицательных аэроионов на растения, животных и человека, эффективности «витаминизированного» воздуха в птицеводстве, санитарной гигиене,, курортологии, иммунологии, животноводстве, растениеводстве, терапии, лечении туберкулеза, астмы, гипертонии, болезней крови и нервной системы. В начале 30-х годов постановлением правительства была создана Центральная лаборатория аэроионификации. Началось внедрение открытий. «Живой» воздух особенно необходим в условиях города для закрытых жилых и производственных зданий, в которых человек проводит девяносто процентов времени, и Чижевский мечтал о том времени, когда управление искусственно ионизированным воздухом в квартирах, лабораториях, спортзалах, театрах и других помещениях станет таким же обычным, как регуляция освещения или температуры, когда на площадях городов будут установлены аэроионофонтаны, испускающие невидимые живительные частицы, осаждающие к тому же пыль и микроорганизмы. Ученик И. И. Мечникова, выдающийся советский иммунолог Г. Д. Беленовский писал в 1934 году: «Никогда так выпукло биологическое значение электричества, и в частности ионизации, не было выражено, как в крайне интересных работах проф. А. Л. Чижевского. Можно смело предсказать учению проф. А. Л. Чижевского блестящую будущность и с точки зрения теоретической и с точки зрения практической».
Под потолком скромной квартирки на Звездном бульваре висит что-то вроде самодельной люстры без лампочек — круглый остов, трубки, проволочки.
— Александр Леонидович делал вместе с учениками по своей схеме, — говорит Нина Вадимовна, включая аппарат. — Поднимите-ка руку вверх!
С проволочек стекают невидимые униполярные аэроионы и холодят руку, будто ты снял варежку на ветру.
— Двадцать лет пользуюсь. Никогда не простужаюсь, давление нормальное, сон хороший… Сейчас-то ионизаторы заводского производства в изящном пластмассовом корпусе можно в ГУМе купить за десятку, а в тридцатые годы их приходилось, как говорится, пробивать с немалыми потерями для здоровья, рискуя личной судьбой и научной репутацией, хотя мир еще тогда признал важность открытия…
Рассматриваю обширный список заграничных довоенных публикаций А. Л. Чижевского на эту тему — Париж, Торонто, Неаполь, Саи-Пауло, Милан, Лондон, Болонья, Стокгольм, Тулон, Рио-де-Жанейро, Белград, Брюссель, Нанси, Анкара, Ницца, Стамбул, Нью-Йорк, Богота, Чикаго, а всего восемьдесят брошюр, статей и сообщений.
— Были у него недоброжелатели, завистники, а он вел себя ровно не только с теми, кто ровно вел себя с ним, но и со своими слишком сердитыми оппонентами. Ученые карьеристы и кляузники добились ликвидации лаборатории…
В середине 30-х годов вышла во Франции его книга «Земное эхо солнечных бурь», написанная по заказу парижского издательства «Гиппократ», посвященная открытию, к которому Александр Леонидович шел двадцать лет. Оно воедино, нерасторжимыми зависимостями, связывало астрономию, метеорологию, геофизику с биологией, физиологией и медициной. В предисловии к ней автор писал, что космические радиации «представляют собой прежде всего электромагнитные колебания различной длины волн и производят световые, тепловые и химические действия. Проникая в среду Земли, они заставляют трепетать им в унисон каждый ее атом, на каждом шагу они вызывают движение материи и наполняют стихийной жизнью воздушный океан, моря и суши. Встречая жизнь, они отдают ей свою энергию, чем поддерживают и укрепляют ее в борьбе с силами неживой природы. Органическая жизнь только там и возможна, где имеется свободный доступ космической радиации, ибо жить — это значит пропускать сквозь себя поток космической энергии в кинетической ее форме».
За этим выводом — сотни опытов, наблюдений, долгие раздумья над обширными статистическими материалами, связанными, в частности, с земными отзвуками возмущений на Солнце, позволившими прийти к заключению, что «солнечные пертурбации оказывают непосредственное влияние на сердечно- сосудистую, нервную и другие системы человека, а также на микроорганизмы. В этом направлении А. Л. Чижевский работал параллельно с казанским микробиологом С, Т. Вельховером. И вот, обмениваясь добытой ими научной информацией, они сделали фундаментальное открытие, вошедшее в мировую науку под названием „эффекта Чижевского — Вельховера“; один из видов бактерий, оказывается, реагировал на сокрытую, не улавливаемую телескопами или какими-либо другими приборами деятельность Солнца перед появлением на нем пятен! Это было шагом к разгадке динамики инфекционных заболеваний и первым экспериментальным подтверждением правоты А. Л. Чижевского, основателя новой науки — гелиобиологии.
Нина Вадимовна одну за другой достает из папок небольшие картины, выполненные цветными карандашами. Их около ста пятидесяти — русские пейзажи, зимние и осенние большей частью, печальные, лирические, со светлой грустинкой и глубоким трагизмом, одухотворенные, трогательно-простые; милые сердцу автора поля и перелески России, освященные его любовью! Обстоятельства, в которых они создавались, были нелегкими, но он даже находил в себе силы писать стихи. Публикую несколько их концовок.
Писал он о древнеримском естествоиспытателе Плинии Старшем, задохнувшемся в дыму Везувия:
О Галилее:
О Лобачевском:
Об Архимеде:
Писал о многих других и многом другом, продолжал научные занятия, пользуясь единственным доступным инструментом — школьным микроскопом. Обобщал исследования по аэроионификации, заложил основы будущего своего принципиального открытия, связанного с электродинамическими характеристиками живой человеческой крови. Специалисты считают, что одна эта работа увековечила бы имя А. Л. Чижевского. Вспоминаю, как на Юбилейном вечере в Политехническом музее, посвященном памяти ученого, один крупный советский медик, побывавший в США, рассказал, будто ведущие американские гематологи, располагающие самым современным лабораторным оборудованием, признались, что не могут пока в этом направлении сделать ни одного шага далее А. Л. Чижевского, вооруженного в Караганде только школьным микроскопом…
Высокие стеллажи вдоль стены заняты книгами, папками, письмами, документами… Люблю документ! Первый международный конгресс биофизиков в Нью-Йорке, собравшийся в сентябре 1939 года, избирает А.Л. Чижевского своим почетным президентом. Многостраничное представление конгресса на соискание А.Л. Чижевским Нобелевской премии, характеризующее его «как Леонарда да Винчи двадцатого века»… Дипломы и уведомления об избрании А. Л. Чижевского членом и почетным членом семнадцати научных
